Вступление
Пора, дальше тянуть нельзя, скоро стемнеет. Стою во дворе больницы с ледорубом в руках, с лезвия топора, приваренного к железной трубе, на пожухлую траву капает бурая вонючая жидкость. Куда идти, от кого ждать помощи? Одно понятно, назад пути нет, придется выбираться отсюда. Из места, бывшего надеждой для всех страждущих и превратившегося в страшную западню…
За спиной два человека, еще час назад незнакомые мне. Безоружные и беззащитные, но помогающие словом и делом, преодолев страх. И у меня нет права их подвести. Теперь, когда пришло осознание всеобщей трагедии, готов к бою. К бою с теми, кто перешел границу жизни и смерти. С теми, кто стал НЕЖИТЬЮ.
Но мог ли еще вчера утром подумать о том, может случиться такое? Впрочем, о чем вообще мог тогда думать?
Глава 01. «Странный день» 09.04.2008, утро. Больница, отделение реанимации.
Вот и озеро, хотя и ждал, открылось внезапно. Неожиданно широкое, серебристое, в солнечных блестках. Без темных очков на него и не посмотришь. На берегу база, окруженная свежесколоченным забором, кругом опилки и обрезки досок. Въезжаем в ворота с надписью МЧС, за ними казенный дом с гаражами и скромная пристань с катером. Вокруг люди, и мужчины, и женщины. Точнее, взрослые мужики и пара девчонок. Выходим из машины, запах свежеструганного дерева перебивает даже береговые ароматы озера. Здороваемся со здешними обитателями, отвечают вразнобой, без видимого интереса смотрят на нас, видно, к таким гостям привыкли. Причем и мужики, и девки смотрят вначале на меня, и только потом на мою спутницу. Оценивают, что ли, кто есть кто?
Местные собаки, бдя службу, резво подбегают, но, заметив сопровождающего, понимают, приехали «свои», сразу теряют интерес. Одна грозная-грозная, здоровенная и сердитая, возвращается к воротам. Вторая, поменьше, белая, пушистая, даже острые уши покрыты шерстью. Эта оказывается добродушной глупой псиной, не только не прогоняет, но сама просит поиграть. Подружка улыбается: «Собака-собака, какая ты смешная!» Приседает рядом и гладит пушистую спину, сам тоже протягиваю руку, треплю за загривок, псина радостно смотрит и ждет еще ласки. А потом распахивает зубастую пасть и крепко хватает за руку, чуть ниже локтя, с тем же дурашливым взглядом…
Собака не отпускала, несмотря на то, что пытаюсь вырваться. Пристально смотрю на нее, осторожно продолжаю попытку освободиться, чтобы псина не прокусила руку, осторожно, но настойчиво. Это не помогало, собачьи клыки забирались выше и выше. Вот, сомкнулись на локте, и меня пронзила колющая боль…
— Ах ты, тварь! — замахиваюсь на собаку свободной рукой и… и открываю глаза…
Яркий солнечный свет бьет в окно. Комната сияет от лучей, усиленных синевой ясного весеннего неба. Собака вроде бы должна уже исчезнуть, как любой кошмар, но боль так и не отпускает. Смотрю на правую руку, от нее тянется прозрачный шланг капельницы. Неужели в больнице? Осматриваюсь, так и есть, это палата, а не комната! Неужели медицинская сестра забыла проверить окончание процедуры? Получается, сам заснул и проспал все на свете. Видимо, повернувшись во сне, согнул руку, и иголка впилась дальше. Вон она, под пластырем, причина солидного фиолетового пятна. Хорошо, хоть дальше вглубь не загнал.
Надо бы поскорей вызывать медсестру, неловко поворачиваясь, пробую дотянуться до кнопки звонка. Со второго раза получается, и жму несколько раз. За дверью слышна раздражающая трель. Ну, теперь можно и расслабиться на пару минут, откидываюсь на подушки. В голове шум, в ушах слабый звон…
Но никто так и не пришел, ни через две минуты, ни позже. Повторная «серенада» не помогла, хотя в коридоре слышатся глухие шаги. Что за ерунда, хоть самому за дело берись! Видимо, придется, не лежать же до обеда «на игле»? При мыслях об обеде воспоминания начали проскакивать в голове. Кажется, медсестра разбудила, чтобы дать лекарство. Но стало нехорошо, когда попробовал подняться. «Больной, Вам нельзя делать резких движений»!
Пробую снова привстать, помня утреннее головокружение. Вроде бы, сейчас чуть легче, но, все равно, приходится хвататься и за спинку койки, и за стул. Занял вертикальное положение и занялся капельницей. Покрутил колесико на трубке, перекрыв воздух. Правда, уже давно эти штуковины не пропускают воздух внутрь после израсходования лекарства, но так положено, сколько раз видел. Отодрал пластырь и вытянул иглу, по привычке согнув локоть. Не удивительно, порою многое делаем по привычке.
Еще бы спиртом протереть, но это отложу до медсестры. Неожиданно вспомнил коробку со стограммовыми пузырьками, что дома в кладовке притаилась. В следующий раз хоть с собой бери! Впрочем, нет, следующего раза быть не должно, хватит и этого. Всплывает картина недавнего прошлого, сижу в окружении друзей, в руке стопка коньяка, подношу ко рту… От такого воспоминания чуть не выворачивает, голова кругом, пришлось схватиться за спинку стула… Вот это да, пожалуй, теперь запах спирта не самый полезный. Неужели так «перегулял»? Если так, то пока хватит, хотя бы до лета…
Завершив дела с иглой, огляделся. Отсутствие медсестры не то, чтобы беспокоило, но напрягало. Совещание, что ли, внеплановое? Так это ведь не терапевты, работающие на приеме, в реанимации постоянно положено находиться дежурному. Почему больничные порядки всплыли в памяти, неужели так давно нахожусь? Ну, нет, точно помню, нахожусь здесь со вчерашнего вечера. Ну, хоть это стало понятным!
При ярком свете, осматриваю временное обиталище подробнее. Вчера на такие мелочи сил не нашлось, еще и таблетки действовали усыпляюще. А утром голова кружилась так, что лежал, уставившись в потолок. Из-за головокружения и не вспоминал, кто такой и что здесь делаю. Нынешнее состояние отличалось от утреннего в лучшую сторону, и существенно. По крайней мере, без тошноты и стука в висках. А утром врача позвали, потом медсестра сделала укол и дала таблетки, а то так и мучился бы. Вот почему и заснул второй раз…
Шум в голове стал тише, звон в ушах почти прекратился. От нечего делать продолжил осматриваться. Слева в стене широкое окно, чтобы за больными смотреть. Похоже, это не обычная палата, а реанимационная. Если бы не прикрытые наполовину жалюзи на окнах, вообще бы сияла от света. Пол покрыт темно-бежевой плиткой, стены покрыты такой же плиткой, только светло-бежевой с оранжевыми разводами. Плинтус в том же стиле из плитки, видимо, чтобы мыть сподручнее. Кругом на стенах ряды электрических розеток, кондиционер, врезанный в окошко. Достаточно комфортно, почти по-домашнему, особенно, при таком солнце.
Мне досталась средняя койка, справа и слева еще две такие же. Идеально заправленные и пустые. Койки солидные, на колесиках со стопорами. Из металлических труб с хромированными спинками и деревянными спинками. Постельное бельё тоже вполне весёлое, не похожее на стандартную больничную расцветку. Чуть ли не детские голубые и розовые цветочки и прочая ерунда. Посередине аккуратно уложенные синие с белым полотенца, такое же висело на спинке в ногах. Над кроватями сверху дуги с цепочками и палочками. Наверное, для того, чтобы подниматься, если больной совсем плох.
Из оборудования в палате, кроме розеток, только переговорные устройства и трубки для кислорода, круглые светильники для чтения у изголовья и куча сетевых розеток. Скорее всего, если вдруг придется подключать медицинское оборудование. Раз рядом такого нет, значит, мои дела не так плохи. Лучше так, чем под датчиками и трубками кислородными лежать.
Напротив, в стене, еще одно окошко, в другую палату, на первый взгляд, та гораздо меньше моей. Там на стене как раз виден шкаф с оборудованием. Видимо, это комната для особо тяжелых больных. Там гудело и пищало, но, вроде бы, внутри никого не видно. Впрочем, окно от пола высоко, могу и не заметить. Рядом с этим окошком огромная белая труба, на колесиках и с ручкой, откуда-то помню, это ультрафиолетовый излучатель.
Снова перевожу взгляд налево, значит, это «сёстринская» или дежурная комната. За окошком на стене видна лампа дневного света, но не включена, под ней календарь. Из окна никто не смотрел, то ли, чтобы не смущать, то ли там, действительно, никого нет.
