Олдрек – небольшой городок, который находится в нескольких днях пути от столицы. Но то, что он находится вдалеке от шумных и широких трактов не дало ему шансов на развитие. Олдрек был глухой глубинкой, полной противоположностью Рейгбурга, столицы королевства. Маленький, почти заброшенный городок, скрытый лесами от любопытных глаз. Эта отчужденность играла с городом злую шутку.
– Эй, малышка, принеси нам ещё вина, – это первое, что услышал странник, когда вошёл в маленькую таверну.
Маленькая девушка в грязном платьице крутилась в зале между группой вооруженных людей и людей в монашеских робах. Рядом с монахами стояли так называемые пламенные шесты, неотъемлемый атрибут церкви Света.
– Давай, милашка, нам нужно больше вина, – один из воинов схватил девушку за платье и притянул к себе.
– Пустите, господин, мне нужно работать, – девушка тихо залепетала.
Вошедший в этот момент странник занял свободное место и посильнее запахнулся в плащ. Его морозило, притом он не знал почему. Единственное, что он точно знал, так это то, что у него мало времени. Скоро его найдут.
– Давай, малышка, мы хотим выпить, – воин отобрал у девушки кувшин с вином.
– Господин, господа за тем столом заказали это вино, – девушка пыталась вырваться, но её слабые попытки к сопротивлению были жестко подавлены.
– Заткнись, сучка, сегодня ты только наша, – второй воин не стал скрывать своих желаний и отвесил девушке удар тыльной стороной ладони.
– Господин, – девушка умоляюще посмотрела на хозяина таверны, но он лишь опустил взгляд и продолжил протирать кружку, – помогите, кто-нибудь! – взмолилась девушка, оглядываясь по всей таверне.
– Господа, – один из монахов подошёл, держа руку на оголовье цепа, висящего у него на поясе, – у вас есть то, что вам не принадлежит.
– Что, в героя решил поиграть, святоша? – воин осклабился, кладя руку на оголовье топора.
– У вас наше вино, и мои братья желают его испить. Мы потратили на него свои кровные. Так что будьте добры вернуть его, – монах ни на ёту не поднял голос.
– Господин, помогите мне, – девушка умоляюще посмотрела на монаха.
– Ха, а у тебя есть яйца, святоша, – сказал воин, протягивая кувшин, но как только монах протянул руку, отдернул его.
– Не глупи, воин, – монах посмотрел на воина из-под капюшона своими ледяными глазами.
– Дерьмо, – странник решил спокойно встать и пойти к тавернщику, понимая, что он не поест и не попьёт спокойно.
– А что с девчонкой, святоша? Разве ты не должен помогать слабым и беззащитным? – воин с улыбкой смотрел на священника, крепка держа девушку.
– Во что ты веришь, дитя? – спросил священник, глядя на девушку. – Хотя не отвечай, я вижу, что ты грязная грешница, – Священник сдернул с шеи амулет Милосердной Таларны. Отречешься ли ты от еретических утверждений?
– Господин, помогите мне, пожалуйста, – на глазах девушки выступили слёзы.
– Ну вот ты и ответила, грязная грешница. Только пламя очистит твою смердящую грешную душу. Так что, еретик, можешь делать с этой грешницей все, что придёт тебе в голову. Только верни нам то, что тебе не принадлежит, и мы спокойно разойдемся.
Воин хмыкнул и хотел было отдать вино священнику, но мимо проходил странник, так что он принял понравившееся ему решение. Кувшин полетел в голову странника.
– Эй, ты назвал меня уродом? – спросил воин странника, который закрылся от брошенного в него кувшина, – И мне показалось или ты что-то сказал про их церковь? – Воин толкнул священника в бок и указал на упругий мешочек на поясе воина.
– Извини, я ничего не говорил. Видимо, тебе показалось, – видно было, что странник пытается изо всех сил избежать конфликта.
– Ты что-то имеешь против Света, дитя? – спросил монах, пододвигаясь к незнакомцу.
– Я не хочу конфликта, священник. Просто оставь меня в покое. И вы тоже. Я же не мешаю вам развлекаться с девчушкой. Я простой странник и просто хочу выпить.
– А твоя мошна об этом не говорит. Отдай его нам, честным стражам порядка в этой стране. Тогда мы дадим тебе спокойно отправиться куда-нибудь подальше, потому что мы тут решаем, кому пить, а кому нет. Вот эти монахи мне нравятся и поэтому они могут остаться. А ты отдай кошель и вали, – воин криво ухмыльнулся, вынимая нож.
– Тебе лучше отстать от меня, разбойник, – голос странника звучал уставшим, – я просто хочу выпить и отдохнуть.
– А я хочу твой кошель. А если ты продолжишь мне грубить, то и все, что у тебя есть.
– Что, во имя Всеотца, ты несешь? – такое ощущение, что путник на мгновение потерял контроль и послышался почти звериный рык. Затем он снова взял себя в руки – Как я и сказал, я просто хочу выпить.
– Что ты себе позволяешь, богохульник? – священник начал яриться, а его товарищи схватились за оружие.
– Ну все, падла, ты нарвался, – воин отбросил уже ненужную девчонку, которую его товарищи уже почти раздели догола и пускали по кругу, а затем быстро выхватил меч из ножен и бросился на странника.
Воин был уверен, что точно ударил воина по руке. Ни одна броня на руке не должна была выдержать этот удар. Как минимум, странник должен был пошатнуться, но он всего лишь парировал удар. Перчатка была темной, почти черной. Но одного её вида хватило, чтобы понять, что это не просто перчатка.
– Прекрати, – странник воззрился на воина кроваво-красными глазами, – я не хочу проливать кровь. Однако если это произойдет, боюсь, мне это понравиться.
– Тварь! – заорал воин и махнул кинжалом, целясь страннику в горло.
Но удар не достиг цели. Данте слишком хорошо умел драться. Его отец и прочие старые воины его клана постарались. Так постарались, что парень в кулачной драке мог разделаться почти с любым из клана. Даже Хьёрн, отличный мечник, ничего не мог противопоставить Данте.
Парень отскочил, словно дикая кошка, а затем одним волчьим прыжком сократил дистанцию, повалив воина на пол и одним коротким движение своего металлического протеза выдрал ему гордо. В лицо ему брызнула горячая кровь, в его лицо изуродовала плотоядная улыбка. Юноша облизнул попавшую на лицо кровь.
– Я же сказал, что мне может понравиться, – Данте потерял последние остатки миролюбия.
Первыми от произошедшего отошли монахи. Разбойники от удивления даже не вытащили своё хозяйство из бедной девчушки. На их искаженных от ужаса, неожиданности и ярости лицах застыли какие-то странные, почти звериные маски.
Первый монах, который был к Данте ближе остальных, вытащил свою палицу, но замахнуться ему было не суждено. Древний металлический протез юноши заканчивался острыми, словно зубы чистильщика, когтями, когда Данте того желал. И именно этими когтями он разодрал горло монаху, а затем содрал с его лица кожу. Затем швырнул ещё бьющее в агонии тело в уже вскочивших монахов и бросился следом. Половина из монахов не успела даже встать, когда молодой вождь клана оказался среди них. Плащ он сбросил, и сейчас все видели
