Изгой. Том 1 и Том 2 - Олеся Шеллина

— Николенька, хватит уже, — Соня в очередной раз увлеклась очередной диетой и ее жутко бесило, когда я на ее глазах начинал есть пирожное. При этом ел я его демонстративно, наслаждаясь каждым кусочком. Жаль только, что оно уже почти кончилось, а добавка в меня просто не влезет. — Мама, ну скажи ему!

— Сонька, ну брось уже, тебя же ветром скоро сносить начнет. Я уже пару гирь специально для тебя купил, будешь в сумке таскать, чтобы ураганом в Японскую Империю не закинуло. Но ничего, если и унесет, то обратно вернут, с такими ластами, как у тебя, за миниатюрную японочку ты точно не сойдешь, тут одной диетой такой видимый дефект не исправить, — я демонстративно заглянул под стол, всем видом показывая намерения детально рассмотреть изящные ножки своей сестры. Все же извращенцем я не был, поэтому быстро опустил край скатерти и откинулся на спинку удобного стула.

— Хватит уже надо мной издеваться! — лицо сестры пошло красными пятнами. — Мама! Успокой уже своего сына!

— Что? — мать сегодня выглядит на редкость рассеянной. Она ковыряется вилкой в салате с курицей, но, если я не ошибся, ни один из аппетитных кусочков так и не был съеден. Она о чем-то напряженно размышляла со вчерашнего дня, с того самого времени, как мне пришло письмо. Я хотел бы как-то ей помочь, но она не произнесла ни слова, только, время от времени, бросала тревожные взгляды на конверт, значащий для меня слишком много. Вот и за весь обед она не сказала ни одного слова, да и не съела почти ничего, периодически сжимая в руке вилку, по которой в этот момент пробегали магические искры. Такое поведение было не слишком понятным для меня, поэтому ничего кроме молчаливого недоумения не вызывало, однако, лезть с расспросами в данный момент я не считал слишком рациональным.

— Колька снова меня оскорбляет и унижает, — сердито насупившись, заявила Соня. — Он совершенно не понимает, что я жирная и мне надо худеть. Ему все равно, что я на балу дебютанток останусь без пары, — ее губы задрожали. Ну вот, сейчас разревется.

Все девчонки просто помешаны на этом балу дебютанток. Как же, там будут представлять императору. Можно подумать, что она его не знает. А еще все девушки, достигшие в этом году семнадцатилетия, мечтают на этом балу встретить Того Самого. Да-да вот так с большой буквы. Только всем хорошо известно, что даже найди Софья Того Самого, то ничего, кроме охов, вздохов и расшатанной нервной системы она не получит, ведь династические браки в этом аристократическом царстве являются одним из ведущих инструментом правления на верхах. А то, что она еще незамужняя барышня, так это отец еще не подобрал Того Самого, который подходил бы нашей семье. Но никто не запрещает мечтать и добавить в свое существование толику романтики. Хорошо, хоть парням там бывать каждый год необязательно. Я пару раз посетил этот чертов бал — от обилия белых платьев и взволнованных лиц мне стало плохо, и я сбежал, пообещав себе никогда больше сюда не возвращаться.

Соня стиснула в руках вилку, которая заискрилась и начала самопроизвольно гнуться, словно цветок завял, а не столовое серебро принялось менять форму. Ей себя в руках надо бы держать, а то с такой психикой еще подпалит своему партнеру по танцам что-нибудь жизненно для мужчины важное.

Магия была доступна всему правящему клану, кроме меня. Она была доступна многим аристократам, собственно, так аристократия и образовалась когда-то на заре времен. Маги начали потихоньку забирать всю полноту власти в свои загребущие руки, подминая под себя остальные кланы, ну а самые сильные стали в итоге правящей верхушкой. Закон джунглей — или ты большой и сильный, и всех жрешь, или тебя, и ничего личного, се ля ви, чтоб ее. Но даже среди аристократов иногда рождались неодаренные. Как я, например, без малейшего намека на дар и способность управления магическими потоками. Вот такая я белая овца, причем первая и единственная, непонятно каким образом появившаяся в августейшем семействе.

Так как магия была мне недоступна, то выбор будущих занятий был весьма ограничен. Образование я получил домашнее, потому что не было школ для аристократии, где не преподавались бы магические науки. Только вот домашним мальчиком я не был. Мне всегда хотелось выделиться среди своих сверстников не только тем, что генетика где-то сработала не так, как было нужно. Посещая обязательные для всех аристократов занятия по фехтованию, стрельбе и езде на лошади, последнее не очень-то и получалось, я всерьез для себя решил заниматься такими вещами как рукопашный бой, что не слишком привечалось среди дворян, особенно моего уровня. Но вот где-то же нужно было оттачивать свои навыки, поэтому периодически я сбегал из дома с группкой единомышленников, и мы в самых скверных подворотнях искали приключения на свои задницы. Мне это нравилось: постоянно ощущать в крови кипящий адреналин, а вот родителям — не очень, но постоянная опека меня просто выводила из себя, словно я не без магии родился, а без рук или ног.

По настоянию императора я начал изучать иностранные языки. Основным я выбрал японский, под удивленные взгляды домочадцев. И я начал всерьез готовиться к жизни в Японии подальше от их высокородных глаз. Точнее, страну и перспективы я выбрал сам, если уже так ставили вопрос, то дипломатия в стране заходящего солнца, или восходящего, мне абсолютно без разницы была единственным местом, исходя из геополитической ситуации, где я отвяжусь от этой имперской хреномути и возможно смогу жить самостоятельно. С оглядкой на империю, куда уж без этого, все же Япония наш враг навеки. Но больше не будет этих постоянных причитаний и желаний сделать из меня дворцовую имперскую болонку. Нравился ли мой выбор родичам? Да наплевать. И теперь Петербургский университет для знатных неодаренных уже прислал подтверждение: меня зачислили на первый курс стратегического планирования и дипломатии. Именно письмо из университета заставляло маму почему-то нервничать, хотя мы с ней много раз обсуждали мои перспективы.

Так что, после окончания университета я, скорее всего, отправлюсь в консульство в Токио, где буду представлять Российскую империю, если не найдет кандидата получше, у этих, помешанных на традициях узкоглазых, которые, говорят, кое-где все еще живут