Князь государственной безопасности - Андрей Канарейкин

— Какая гадость этот ваш cognac, господа! — Виктор фон Меттин скривился.

— Да ладно, неужели так есть плохо? — его спутница, изъяснявшаяся на весьма ломанном русском, томно посмотрела на графа.

— А ты сама попробуй, Арлетт, — отозвался молодой аристократ и налил тёмную жидкость в её бокал.

Девушка — молодая брюнетка, всеми силами демонстрировала аристократичность (первый признак того, что аристократом не являешься). Она осторожно сделала глоток и пожала тонкими плечиками.

— Мне думать, хороший напиток, — голосок у неё был довольно приятный, надо признать.

Мой давний друг неплохо умел подбирать подружек на одну ночь. Хотя они редко понимали истинную цель таких встреч. Вот и эта Арлетт смотрела на прусса влюблёнными глазами, буквально не отрывая взгляд. Но всё же, на секунду девушка отвлеклась и посмотрела на мою спутницу:

— Элиза, ты не пить? Почему? Давай! Битте!

Смеясь, брюнетка подняла штоф и поднесла его к бокалу Элизы.

«Выдаёшь происхождение. Ни один уважающий себя дворянин не станет наливать себе сам. Мы же в салоне, а не в лагере,» — лениво подумал я, но промолчал. Мне было интересно посмотреть, что произойдёт дальше.

Голос Арлетт был пьяный, но рука твердой. Тяжёлый сосуд в ней не дрожал. Высокая стройная голубоглазая блондинка, сидевшая по левую руку от меня, закрыла ладонью свой бокал, и темноволосая девушка воскликнула:

— Ты такой скучная! Пить!

— Спасибо, я не хочу, — Элиза говорила по-русски почти без акцента.

— Давай, давай! — продолжала давить Арлетт.

Виктор не влезал — игра для него была не менее интересной, чем для меня. Что ж…

Я взял штоф из рук его спутницы, плеснул себе. Сам этот жест знающему человеку уже сказал бы многое, но великосветская шлюха знающей явно не была. Подняв бокал, я отсалютовал в направлении далёкой Москвы и произнёс:

— За Императрицу Анастасию, да будет судьба с ней справедлива!

В этой фразе был намёк, который не понял даже Виктор. Впрочем, я и не хотел, чтобы намёк поняли.

Опрокинув в себя содержимое, я скривился, почти повторив гримасу графа.

— И правда — дрянь какая-то Аквитанская. Как у вас такое пьют?

— Не опрокидывая в себя как водку, герцогу стоило бы это знать, — негромко произнесла Элиза.

В салоне повисла тишина. Назвать князя герцогом — это почти оскорбление. Оскорбление, которое я мог счесть смертельным. Я посмотрел на свою спутницу, но она не отвела взгляд, а подобралась, ожидая моего ответа. Иногда иметь плохую репутацию бывает очень… удобно.

«Смелая. Она мне нравится,» — решил я и рассмеялся, оборачивая слова девушки в удачную шутку. Обстановка тут же разрядилась, за соседними столиками возобновились разговоры.

— Тут вы меня поймали, мадам. Никогда не любил смаковать алкоголь. Время — слишком ценный ресурс, чтобы тратить его попусту.

Элиза вздохнула (испугалась всё-таки) и вежливо улыбнулась:

— Я тоже так думаю, господин герцог.

— Прошу вас, просто Святослав, — в этот раз моя улыбка была немного натянутой. Но по крайней мере стало понятно, что ошибка не была оскорблением.

— Да, хорошо… Свьятослав, — всё-таки с этим именем она так легко справиться не смогла.

— И да — я княжеского рода, не герцог, не маркграф и не барон — заметил я вскользь.

Девушка кивнула.

— Ну что ж, раз мы сидим, давайте шампанского! Его в этом захолустье делать умеют, а? — подал голос Виктор и махнул рукой. Из темноты тут же появился слуга, державший на одной руке серебряный поднос, — О, быстро.

— Месье? Я не понимаю, — на холёном лице лакея отразилось лёгкое удивление.

— Что тут непонятного? Я позвал, ты пришёл, гарсон.

Лакей вежливо кивнул в ответ на «мальчика», хоть и выглядел старше и меня, и Виктора. Затем сказал:

— Нет, месье, я подошёл не поэтому. Князю Вронскому велели передать письмо.

Затянутой в белую перчатку рукой, он взял со стола конверт и передал мне. Я взял четырёхугольник и осмотрел. Запечатано, но печать мне незнакома. Глянул на просвет — записка, небольшая, на плотной бумаге.

— Что там, очередная победа? — ухмыляясь спросил Виктор, зажигая сигарку.

— Сие мне неизвестно, — ответил я, — Знаешь печать?

Повернул конверт так, чтобы он видел. Виктор прищурился сквозь клубы табачного дыма и покачал головой:

— Первый раз вижу. Ну, мало ли ты встречал на своём пути малоизвестных дворянок, гербами которых интересовался куда меньше, чем афедронами — последнее он добавил на псио, за что я был благодарен, ибо не хотел, чтобы Элиза слышала такие детали моей биографии.

Я слегка наклонил голову, обозначая благодарность, убрал письмо в карман пиджака и обратился к лакею:

— Принеси нам шампанского.

— Сию минуту, ваше сиятельство, — ответил тот.

Я проследил как он скрывается в полумраке. В этот момент Элиза, следившая за моим лицом, поднялась:

— Месье, прошу прощения, мне нужно отойти.

«Отличный повод отлучиться,» — подумал я, вставая вместе с ней.

— Вы тут не были, мадам, позвольте покажу дорогу.

— Спасибо.

Виктор подмигнул и прислал псио:

— Не упусти свой шанс.

— Шуточки у вас, граф, — послал я в ответ.

* * *

Элизе, конечно, объяснять ничего не пришлось. Я направил девушку к коридору, который вёл в то, что у германских кузенов когда-то называлось «храмом уединённых королевских размышлений». А сам свернул в соседний, остановился у открытого окна, зажёг позаимствованную у графа сигарку и извлёк письмо. Сорвав печать, обнаружил исписанную убористым текстом открытку.

Быстро пробежав глазами строки, я порвал бумагу, поджёг и бросив в пепельницу дождался, пока от послания не останется лишь пепел. Перечитывать смысла не было — текст надёжно отпечатался в памяти. Как и тот факт, что аккуратный женский почерк был мне незнаком Подписи также не было. Конечно, у меня не было сестёр и братьев, но это-то обращение было объяснимо тем фактом, который лучше не упоминать даже мысленно.

— Что пишут? — поинтересовался подошедший Виктор.

Врать другу и тем более аристократу с Истоком и доступом к псио — последнее дело, но часто можно обойтись без вранья. Небрежно пожав плечами, я спросил:

— Помнишь паночек Иствицких? В последней кампании мы останавливались