Отмороженный - Евгений Александрович Гарцевич

Я вышел из аудитории, и двери за мной бесшумно закрылись. Живу тут уже третий год, а все не могу до конца привыкнуть к новому миру. Мог ли я когда-нибудь представить, что буду учиться в универе, который напоминает научную лабораторию из всех фантастических фильмов вместе взятых?

В моей прошлой реальности двери аудитории скрипели и хлопали так, что, когда ты опаздывал на лекцию и пытался пройти тихо, тебя было слышно, наверное, из соседней. Ступеньки как будто специально отсчитывали каждый твой шаг под строгим взглядом «любимого» профессора, а выцарапанные надписи на партах могли рассказать о судьбах всех твоих предшественников.

Конечно, я всегда мечтал оказаться в будущем: стать свидетелем того, как технологии перевернули жизнь, пользоваться беспилотными такси, иметь в сетчатке глаза все необходимые коды доступа, управлять своим бытовым миром с помощью тач-панелей и так далее.

Сидя на лекциях в Академии в далеком двухтысячном, я уж точно был уверен, что скайкрафт, высокотехнологичные дроиды, которыми можно управлять с полным погружением удаленно, а еще самые настоящие монстры и твари из параллельного мира не станут моей реальностью.

Теперь я, видимо, должен признаться, что мечты сбываются.

Однажды я очнулся в 2198 году, оглянулся вокруг и тут же решил, что это все сон, но сон кайфовый. И хоть проспал я почти двести лет, выспаться мне не удалось. Да и пробуждение оказалось не из приятных. Слишком много предстояло сделать. Как минимум научиться заново ходить.

В отличие от своего тела, с новым миром я освоился быстро. Любовь к всевозможной технике мне привил отец. Конечно, собственноручно собранный в гараже отца мопед — это одно, а конструкция биологически активного, практически живого дроида — совсем другое, но главное руки растут из правильного места, да и бояться не надо.

Я остановился у инфопанели, глядя на исчезающий логотип Российского института петрофизики, сокращенно РИП, созданного специально для изучения Четвертого полюса. У нас в институте уверены, что это Земля Санникова, американцы называют ее — Терра Нова, а индусы верят, что это Шамбала. Мы (младшие научные сотрудники) называем ее Мерзлотой.

Но на самом деле никто еще не знает, что это. Портал в этот мир нашли в Арктике всего шестьдесят пять лет назад, сорок лет назад обнаружили следы неизвестной цивилизации и взяли их на вооружение. А три года назад там откопали меня — спасателя МЧС, который в далеком две тысячи двадцать третьем году пропал без вести во время поиска группы пропавших ученых с дрейфующей станции «СП-17».

Нашли, оживили, выходили, изучили, в вечернем ток-шоу даже показали. Ничего интересного не выяснили и отстали, выставив астрономический счет за лечение. Люди будущего оказались теми еще гадами со своей рыночной экономикой, но прорвемся. Не страшнее здесь, чем ночью у нас на районе.

Я моргнул, пройдя идентификацию, и начал свайпать все приветствия, чтобы попасть в результаты выпускных экзаменов.

Скипнул первую десятку лучших. Тут все давно понятно. На первом месте — Анна, внучка профессора Симонова. На втором и третьем сестры Вебер — две высокомерные стервы, но с какой-то просто маниакальной тягой к Мерзлоте. Дальше в рейтинге никто об учебе уже не думал, этакий вид местной золотой молодежи. На распределение им плевать, родители устроят. А учатся хорошо скорее ради статуса.

Я пролистал еще две десятки и, наконец, увидел свое имя — Алексей Белов.

Сорок второе место из двухсот. То, что доктор прописал, а точнее кредитный инспектор, заставивший меня подписать кабальный договор с Академгородком. С сорокового по сорок пятое место распределяют в сектор Б-4, на добычу скайкрафта (самого ценного ресурса в этом мире) для нужд института.

Наконец, появится доступ к инженерному дроиду, а с ним и возможность подумать о своих нуждах. При текущей работе лаборантом в институте долг за лечение мне придется отдавать еще двести лет.

— Алекс! Вот ты где! Как результаты? — на меня катился мой одногруппник Роберт Абрамов, он же Боб, он же Бобер. Именно катился, потому что ни с каким другим движением он не ассоциировался. Боб был толстым, громким, умным и очень добрым, а еще он был моим единственным другом, не считая профессора Симонова. Откровенно говоря, с друзьями здесь у меня не очень задалось — с «Отмороженным», как меня называли за глаза, дружить особо никто не хотел.

Кто-то просто относился ко мне настороженно, кто-то считал безнадежно отсталым, а были и такие, кто вовсе не считал меня человеком. Боб же был тем, кто проявил ко мне интерес: не научный, а личный.

Он даже рискнул сходить со мной пару раз в Горячий Квартал, куда обычно люди из института не ходили.

* * *

Горячий Квартал был странным местом для мира, где все супер технологично, прозрачно и отстроено. Некий Сайгон 2000-х годов с заведениями в стиле декаданса, уличной едой, стариками-джинами, которые хитро прищуриваются и деланно улыбаются каждому прохожему, рекламируя свои товары.

Здесь можно было найти все: от технологий Четвертого полюса до того, что видимо переживет все времена.

В нашей студенческой среде ходило много рассказов про травы и таблетки в Горячем Квартале, после которых людям полностью сносило башку и хотелось не то, что одежду, но и кожу с себя срывать, а еще тянуло на всякие странные подвиги типа прогуляться по Мерзлоте на своих двоих, а не управляя дроидом, да еще и без скафандра — чувствовали свою десятиминутную неуязвимость.

Мне в Квартале нравилось тем, что он был немного похож на мой прежний мир. Там был хаос, уличная еда, районы, в которых можно затеряться. Ты до конца не понимал правил, и там было опасно. От этого чувства моя кровь закипала, и мне хотелось жить — самое то для «отмороженного».

А еще он примыкал к свалке, куда местный филиал корпорации «Майтен» сбрасывал бракованные запчасти дроидов.

* * *

— Результаты вполне, — ответил я Роберту, — вот думаю про свою дальнейшую жизнь. Как у тебя?

— Серединка на половинку! — Боб расплылся в улыбке и ткнул пальцем в инфопанель, — Ниже тебя на четыре пункта.

— А чего довольный тогда такой?

— С отцом поспорил, — парень попытался изобразить нечто похожее на танец медведя, это когда только задница колоколом ходит. — Он думал, что я даже в сотню не войду. Я всех братьев обошел. По меркам семейного бизнеса я типа вундеркинд, которому купят любую игрушку, которую он захочет! А он хочет — скоростного дроида-разведчика «Блэк хоук», та-да-да-дам! — Боб сделал еще несколько па и начал уже выдыхаться.

— И надо оно тебе? — я теперь все оценивал и примерял с точки зрения возможного заработка. — Шансов найти что-то ценное в неизвестных зонах сильно меньше, чем оставить там своего дроида падальщикам. Работал бы на отца, горя бы не знал.

— Ага, что-то тебе не нужны деньги моего отца, а мне советуешь. Давно бы взял у меня денег и отдал свои кредиты, — пожал плечами Роберт. — Но, видите ли, не по-пацански это, хоть я и не понимаю, что это значит. А во-вторых, я итак буду в семейном бизнесе. Мы расширяемся, отец получил лицензию на разработку нового сектора.

— Это который в зоне «Браво»?

— Ага, только представь, что там можно найти? — проговорил это Роберт так, будто уже сидит в капсуле управления своим «Блэк хоуком» и несется сквозь безжизненное пространство ледяной пустыни в поисках великих открытий.

— Не представляю, но в новостях вчера показали, что осталось от китайской базы после встречи с тварями Мерзлоты, — я был настроен более скептично, — А это между прочим была зона «Чарли», на порядок безопасней.

— Вот ты зануда, — улыбнулся друг, радуясь собственной шутке. — Ты замерз двадцатипятилетним, а порой ведешь себя, как самый настоящий двухсотлетний старик. Иногда, мне кажется, что ты до конца не осознаешь, где мы все оказались. Всего в нескольких сотнях километров от нас — мир Мерзлоты. Да, за двадцать лет мы кое-что о нем узнали, — Боб начал загибать пальцы, а когда кулак сформировался, но список не закончился, махнул рукой. — Нашли Ориджиналов, научились делать дроидов-клонов, открыли сотни полезных ископаемых. Они уже меняют нашу жизнь, но это крохи, по сравнению с тем, что там дальше! Что