Славушка и соляной камень - Евгений Юрьевич Ильичев

Последний переход был самым изнурительным. Высокий худощавый старик со спутанной седой бородой до пояса стоял у кромки леса. Опираясь на свой корявый посох, вглядывался он в густые сумерки. Там, в низине, куда устремился взор путника, на лысоватой поляне возвышалась крошечная бревенчатая застава звездчатой формы. Пять сторожевых башенок – по одной на каждый луч заставы-звезды – уже осветились сигнальными огнями. Вокруг заставы была видна широкая лента рва, заполненного водой. От кольца водной преграды в разные стороны отходило пять полноводных каналов. Зеркальная гладь этих стоаршинных водных нитей сотнями бликов отражала свет сигнальных огней крепости. В сумерках казалось, что там внизу не крепость расположилась, а настоящая звезда. Упала в незапамятные времена с неба, да так и осталась лежать здесь, на окраине суровой северной страны Бореи.

Внутри самой крепости тоже занимались огоньки. Старик плотнее укутался в свою черную мантию и улыбнулся вымученной улыбкой. Больше месяца он был в пути и за все это время не видел ни единой живой души. Только древний тракт, вымощенный огромными валунами, да непролазная тайга были его спутниками. А там внизу кипела жизнь: курились избы и бани, слышался лай собак и окрики пастухов, загонявших внутрь крепости заплутавшую в тайге скотину. Старик потянул воздух своим крючковатым носом и ощутил терпкий дух человеческого быта. Крепость готовилась вечерять.

«Добрался…» – подумал путник, наблюдая за тем, как медленно поднимается тяжелый мост через ров. Через минуту до слуха старика донесся и лязг тяжелых засовов: до утра крепость будет отрезана от остального мира.

«Что ж, теперь можно и о ночлеге подумать», – решил старик и хотел уже было вернуться под сень деревьев, как вдруг услышал знакомый свист крыльев. Не отводя цепкого взгляда от крепости, он вытянул руку в сторону, и в то же мгновение огромная белоснежная сова с бодрым клекотом вылетела из леса и села на крепкую длань старика.

– Итак, – вслух произнес колдун, – мы на месте. Ты уверена, что мальчик живет именно тут?

– Обижаете, хранитель Гофрин, – человеческим голосом ответила птица. – Я за ним уже семь лет наблюдаю. Я почти уверена, что это тот самый мальчик.

– Почти? – нахмурился старик. – Я проделал огромный путь, ведунья. Оставил без присмотра врата – и все из-за твоих домыслов?

На самом деле хранитель врат лукавил. Уходя в дальний поход, он наложил на врата все доступные ему заклинания – там и комар не пролетит нынче. Ко всему прочему, сам вход охраняли сразу две стаи зачарованных волков. Звери и сами толком не понимали, почему они не покидают тот скальный утес. Гофрин переписал их природу, и теперь единственным, что имело для лютых охотников смысл, была беззаветная охрана врат от всякого чужака. Пришлось изрядно потратиться, защита врат выжала из него все до капли. Именно поэтому идти пришлось пешим порядком.

– Вы лучше меня знаете предание, – бесстрастно ответила сова. – Потомок Рода может проявить себя лишь на тринадцатую зиму после своего рождения. Сейчас мальчику двенадцать зим и десять лун, и он уже сияет силой Рода. Но моя сила с Вашей, хранитель, ни в какое сравнение не идет. Я не могу быть полностью уверена, что это именно ТОТ мальчик.

– Так и вызвала бы меня через год, к чему такая спешка? – хранитель с трудом сдерживал досаду. Глупая птица вызвала его раньше срока, не убедившись в том, что кандидат действительно обладает способносятями. Сколько их было таких? Силой переполнены, а раскрыться не могут. У великого Рода по всей земле рассыпано огромное число потомков, но лишь прямой отпрыск правителя северных земель мог обладать истинным потенциалом мага.

– Есть одна проблема, хранитель. Борейцы вот уже пятый год воюют с финнами, – сказала сова. – Все здоровые мальчики по достижении тринадцати зим отправляются в столицу Бореи на смотр и чаще всего рекрутируются в войска. Боюсь, мы можем упустить его.

– Так ведь там и упускать-то, возможно, нечего.

– Не торопитесь с выводами, хранитель. Просто взгляните на него и сами все поймете.

– Ну что ж, – сдался старик, – завтра представишь мне его. Какое, говоришь, у него послушание?

– Картограф он, хранитель, но грезит войной и подвигами ратными, как, впрочем, и все мальчишки его возраста.

– А воспитывает его кто?

– Родослав, князь-воевода местный.

– Воевода? – нахмурился старик. – А сына в картографы определил… Странное дело.

– Не без моего внушения, – хихикнула сова и пояснила. – Больно мальчик хилым вырос. Лишь я видела, какой силой он обладает.

– Сила во многих течет, но не многие ею пользоваться могут, – возразил хранитель.

– Правда ваша, но я решила перестраховаться и помыслы его отчима в мирное русло направила. Несложно было. Мать ребенка в родовой горячке сгинула, один лишь Славушка и остался у воеводы да сестрица его. Вот Родослав и бережет сына в память о любимой.

– Славушка, говоришь? – старик наконец отвел взгляд от крепости и строго посмотрел на сову. – Ладно, ведунья, проводи меня к себе, нет желания в лесу ховаться. Завтра посмотрим на этого Славушку, и быть тебе ощипанной, коль зря меня сюда вызвала.

– Вот ты где, паршивец!

Суровый окрик отчима будил не хуже ушата колодезной воды. Славушка мгновенно проснулся и, еще туго соображая со сна, попытался выскользнуть из-под телеги, где ночевал. Не рассчитав в потемках траекторию, здорово приложился лбом об оглоблю, аж искры из глаз брызнули, да так и рухнул обратно под телегу.

– Нет уж, – пробасил отчим, схватив пасынка за ухо, – на сей раз не улизнешь, негодник! Я тебе какое послушание давеча назначил?

– Ай-яй-яй! – заверещал Славушка, следуя за властной рукой воеводы. Ухо горело уже нестерпимо.

– Тебя вчера писарь отрядил правый берег Волыни описывать, а ты, шельма, куды убег?

– Нездоровилось мне, батя! – заныл щуплый мальчуган, стараясь поспеть за отчимом, а то иначе можно было и уха лишиться. Казалось, замешкайся он хоть на секунду, и бедное его ухо так и останется в стальных пальцах князя.

– Нездоровилось? Так к бабке Вайке шел бы. Так мы же оба знаем, не был ты у старухи. Так где же ты, подлец, шатался?

– Нигде, батя, тут я был, в хлеву. Лихорадило меня!

– Вот я тебя высеку, ужонок, за брехню! – пригрозил отчим. – Мало того, что пригоршню свечей украл, так еще и врать мне удумал?! Ну, погоди у меня! Месяц портки надеть не сможешь!

– Не вру