Последний рыцарь (СИ) - Ян Христов

Когда началась эта история — загадка, ибо в те времена само слово «история» значило лишь правдивый анекдот, что рассказывали друг другу аристократы под шафе. Что же было раньше? Великие битвы, славные герои, вездесущие враги и посредственные руководители — не чета нынешним: большего знать не положено.

Оклайн против воли оказался одним из немногих, кто видел и слышал куда больше, и по понятным причинам, молчал. Но Боро умел растопить любую душу — его аура погружала в медовую, мягкую полудрёму, из которой не хочется выходить. Лёгкие вопросы медленно раскручивают воспоминания о старых днях, об утерянных друзьях и ошибках былого.

— Я… Думаю, был последним на Старой Земле. Когда мой пустоход поднялся, больше с неё не поступило ни одного сигнала. Ничего, — он отпил сомы. — С остальных планет и станций тоже. Никого не осталось. Однако «Вавилон» наконец получил мозг — Саффа — и отправился в путь. Последний не по номеру, но по старту.

— То есть, — Боро оставил стилусом пометку, — вы знакомы с самого его рождения?

Оклайн скосил глаза влево, дёрнул ухом, будто прислушиваясь к тени за спиной.

— Можно сказать и так.

— Я не против подобной оценки, — вмешался бестелесный голос.

— А как вы ощущали своё рождение? Вы помните его?

— Данные утеряны.

— Вот как… Неожиданно.

— Мы же учимся, — повёл плечами Эмбар. — ИИ сходят с ума из-за всезнания, из-за понимания, что, в конечном счёте, любая их инициатива обречена на провал. Они заглядывают слишком далеко, за грань безумия. Видят тысячи переменных, которые угрожают плану.

— Поэтому стараются убрать их.

— Именно. Так случилось с предшественником Саффа, так, наверное, случилось и с остальными. Так случилось у скви. Эх, видели бы вы Варраден, когда я им представил своего друга! До линчевания оставался один шаг!

— Они ведь очень многих тогда потеряли, — напомнил Анре. — Родина наших переменчивых друзей до сих пор на карантине.

— Полтора века прошло! Какой у нас сейчас расстрельный возраст? Шестьдесят, если не ошибаюсь? Два с половиной поколения сменилось, а они никак не забудут.

— Последствия той ошибки куда глубже, чем кажутся.

Взгляд упал на пламя в искусственном камине, дающее тепло почти как настоящее. Почти.

— Знаю, Боро, знаю. Не было бы ни официального набора, ни тысячи других проблем, но, — он оторвал от стекла коготь, — не было бы и вашей племянницы! О, да, она всё окупает. Подобные личности всплывают раз в столетие!

— Должен признать, изначально из-за её активности я крайне беспокоился о своём существовании, даже зная о том, что мое местоположение засекречено.

— Но теперь мы друзья. Не так ли, Анре?

— С ней всегда тяжело, — опустил глаза старик.

— Уж не представляю, каково было воспитывать её.

— Когда я взял её, она была куда старше своих десяти лет, друг мой. Куда старше, злее, циничнее и холоднее. Я дал ей всё, что мог. Другие же воспитали в ней воина, коим она и является. Ей нужен выход накопившейся ярости, или та просто разорвёт бедный ум изнутри. Порой приходится идти на жертвы. Но, лучшие идеи она впитала, встроила в свой мир, доверилась нутру.

— Лучшие?

— Я знаю, что они лучшие, потому что они мои, — без лишней скромности, но и без бахвальства ответил Боро.

Умеет удивить. Порой кажется, видишь Анре насквозь, а потом вдруг он становится непроницаем, словно камень. Огоньки играли на искусственной коже кресел, на посуде в скромном буфете, на латунной планке мундира.

— Никогда бы не подумал, что мы с ней, — разогнал тишину Эмбар, — такие разные, сойдёмся во многом. Её точка зрения на всеобщее уважение мне импонирует.

— Возможно, пограничная природа помогает чётче видеть других, — Боро снял очки и потёр линзы.

— Возможно… Возможно… То была воля случая, — он задумчиво постучал по кувшину когтем и налил ещё. — Относительно зрения, почему бы вам его не восстановить? Орден всегда хорошо относился к своим рабам, вряд ли они откажут в такой мелочи, как глазной имплант. Тем более вам. Философу, дипломату, писателю, учителю, психологу и просто хорошему человеку.

— Ха-ха-ха! — по морщинистому лицу, похожему на кору, пробежала улыбка. — Обращаете моё орудие против меня самого?

— Просто перефразировал. Честно, вы производите неизгладимое впечатление. Им хочется поиграть на языке, как настоявшимся вином, почувствовать все нотки и лишь потом проглотить.

— Могу поинтересоваться, что же вы во мне нашли? Какие нотки ощутили?

— Вы пахните как старый коньяк, выдержанный в настоящей бочке. Вы цвета лакированного дуба, а по дыханию напоминаете сухую пашню. Я видел одну такую. Она была брошена давным-давно, но всё ещё давала приют редким стойким росткам. Прямо как вы.

— Великолепно, друг мой, невероятно. Признаюсь, я не ожидал подобной поэтичности! Хоть мы общаемся уже давно, вы продолжаете приятно удивлять. И вы сами только что дали ответ на свой же вопрос, но не заметили этого. Очки, — он снял их и покрутил в руках. — Они ключ к иному миру. Куда проще понять других, когда знаешь, понимаешь, веришь, что на мир возможно глядеть иначе.

— Не иначе, а похоже, — поправил Оклайн. — Теория параллельной эволюции не опровергнута.

— Ваш вопрос даже нельзя назвать неверным! — Анре свернул записи в трубочку.

Форменные часы с тригонометрической окружностью вместо циферблата пробили.

— С прискорбием сообщаю, что вынужден оставить вас. Уж поздно, а мне ещё предстоит обдумать сегодняшний разговор.

— Как пожелаете. Вы здесь гость. Берегите себя. И, — Эмбар усмехнулся, — приглядывайте за ней. Если Гвардейцев ещё раз победят пивной кружкой, они разбегутся от стыда.

— Не беспокойтесь, мы с Варайном держим её за шиворот. До десяти секунд в день. Удачи. И доверьтесь воле своей крови, она помнит не меньше ума.

Он пропал, а послевкусие осталось. Слуга принёс несколько фруктов и наполнил графин сладковатой целительной жидкостью. Уникальный рецепт и настолько же уникальный вкус, не говоря о чудотворном действии напитка. Мягко накатывала дрёма, волнами проходила нега.

Эх, вот бы уйти в отставку… Мечты, мечты… Лишь рожденные в багрянце имеют право занимать должность генерал-губернатора и, пусть и неформально, но уйти от армейской рутины. Для остальных приготовлен один путь, и тот вперёд ногами.

— Оф…

— Вы расстроены.

— Утомился. Надо бы вздремнуть.

— Снотворное?

— Сам справлюсь, — отмахнулся он.

Из-под скатерти выглядывал кончик письма, пропахшего духами. Проскользнула секундная задорная улыбка.

Внезапный короткий писк.

— У Отто срочный отчёт. Он просит вас явиться в штаб. Немедленно.

Сон как рукой сняло. Оклайн встряхнулся и сел ровно, моргнул несколько раз, размял пальцы и