Шахта Шепчущих Глубин. Том II - Евгений И. Астахов

Come with me

And you'll be

In a world of

Pure imagination

Take a look

And you'll see

Into your imagination

We'll begin with a spin

Traveling in a world of my creation

What we'll see will defy explanation[1]

Эдгар задумчиво перечитал копию договора. Встреча с Решетовым прошла успешно. Учёный знал, чем можно привлечь молодого музыканта. По крайней мере Эдгару хотелось считать себя музыкантом. Единственной преградой для этого стоял тот факт, что он так и не смог научиться нормально играть на музыкальных инструментах.

Не в силу отсутствия таланта, лени или глупости. Проблемы с мелкой моторикой так и не удалось решить. Немного купировать лекарствами — да, но не излечить окончательно. Доктор говорила, что огромный стресс от смерти родителей и травматический опыт, пережитый в приюте, обострили его проблемы. И если бы не бабушка с дедушкой, которым удалось отвоевать право на опеку и забрать его к себе спустя два года жизни в этом холодном и враждебном месте, его ситуация оказалась бы ещё хуже.

С безумным упорством Эдгар пытался играть на флейте, как его кумир, потом на гитаре, на барабанах, на чём угодно, лишь бы напрямую погрузиться в музыку. Везде его ждала неудача. И когда он готов был махнуть рукой, подросток открыл для себя электронную музыку.

Нельзя сказать, что он добился славы или признания. Его биты не снискали всеобщей популярности, но определённый процент ценителей следил за его релизами. Своеобразный микс из музыкальных инструментов современных и старинных, электронных партий и духовых цеплял далеко не каждого.

Потом был период, когда его бит использовал один восходящий хип-хоп исполнитель. Это подогрело интерес к его музыке. Позволило улучшить своё финансовое положение, наконец, позаботиться о тех, кто спас его, когда он больше всего нуждался в помощи. Эдгар вывез тех, кто заменил ему родителей, с убитой окраины в небольшую уютную квартиру.

В конечном счёте, он так и болтался в положении нелепой аутсайдерской диковинки, с которой непросто было работать. Которая, зачастую во вред себе, отвергала многие предложения. Не хотела создавать музыку проще и понятнее. Всё это мешало его успеху.

Вот только засыпая по ночам, он чувствовал, что нажимание клавиш на MIDI-клавиатуре и сэмплере не приближало его к тому, чем он на самом деле хотел заниматься. Для него это был лишь суррогат музыки. Как слепой, что водит руками по лицу человека, чтобы получить представление о его внешности, Эдгар чужими руками и чужими инструментами пытался творить, но не находил в этом процессе себя.

Он снова вернулся мыслями к тому разговору. Предложение Решетова звучало просто: «В Виашероне ты сможешь играть на чём хочешь — скрипке, лютне, флейте.» Хотел ли он этого? Да. Хотел всем сердцем. Пускай он видел, что учёный преследовал какие-то свои корыстные мотивы, это было не главное.

Да и ММОРПГ-игры не были для него в новинку. Эдгар изредка гонял в парочку из них, сидя в своих DDVR-очках. Однако все они не давали полного погружения, реального ощущения, что это именно ты перебираешь струны и держишь в руках дерево и металл. Капсула Оберон должна была всё изменить.

Эдгар поставил цифровую подпись и отослал договор.

Его ждала музыка.

[1] Fiona Apple — Pure imagination.

Гвинден

Down there in old Arkansas

They'll hang a man before his trial

Beat him down and string him up

Just to watch him suffer

This world is so evil

Lord! Lord! Lord!

I knew a man from round those parts

He had a kind but nervous heart

Some friends of mine tore him apart

I think he was my father

This world is so evil

Lord! Lord! Lord!

Well well well

Satan is watching

As you walk down the road

Satan is watching

As you sleep[1]

Я смотрел на лицо Матриарха, поэтому не сразу заметил, как огонёк цвета застоявшейся болотной воды разгорелся в недрах давно мёртвого черепа. Оба глаза на секунду вспыхнули режущим зрение светом и остались полыхать.

— КАК СЛАВНО, ЧТО МОЙ ПОДАРОК ТАХВЕРУ НЕ ЗАБЫТ. ЭТО ГРЕЕТ МОЁ СЕРДЦЕ — Аркхамемнон зашёлся сухим щелкающим смехом. Облизнул губы длинным пурпурным языком и растянул улыбку до ушей. — НЕ В МОИХ ПРАВИЛАХ ПРОСВЕЩАТЬ СКОТ, НО КАКИЕ МОГУТ БЫТЬ СЕКРЕТЫ СРЕДИ ДРУЗЕЙ, — он с ненавистью посмотрел на Арктура и хмыкнул. — ГРЯДЕТ КОНЕЦ, И ВЫ НЕ В СИЛАХ ЕМУ ПОМЕШАТЬ.

Оцепеневшие дроу смотрели на говорящую голову взглядом загипнотизированной змеёй мыши. По нахмуренному виду Арктура было ясно, что он напряжённо размышляет.

— ВОДОВОРОТ СВЕЖИХ ДУШ ВСКОРЕ ХЛЫНЕТ В ПРОКЛЯТУЮ БЕЗДНУ И НАПОЛНИТ ЕЁ ДО КРАЕВ. И ЕЩЁ, СКОРО ВЕРНЁТСЯ ВАШ СТАРЫЙ ДРУЖОК. Я УЖЕ ПРЕДВКУШАЮ РАДОСТЬ ОТ ЭТОЙ ВСТРЕЧИ — скребущим, как наждачная бумага, голосом протянул демон. — НУ, А ПОКА, ПРИМИТЕ ЭТОТ СУВЕНИР НА ПАМЯТЬ О СЕГОДНЯШНЕМ ЧУДЕСНОМ ДНЕ.

Алика сбросила оковы дурмана и собиралась что-то ответить, судя по напрягшейся складке у рта, когда голова мёртвого Герцога начала трескаться, словно перезревший кокон. Сеть разломов и червоточин пробежала по его болезненной коже. Матриарх среагировала мгновенно — отточенным, словно годами практикуемым, движением она кинула голову своей дочери, чьё имя я так и не узнал. Та на автомате поймала и уставилась на неё затравленным взглядом, как израненная лисица, припёртая к стенке стаей гончих псов.

Аркхамемнон осыпался гнилыми кусочками, а поднявшееся густое облако мелких частиц втянулось в раскрывшийся от удивления рот эльфийки. Долгое мгновение ничего не происходило, Матриархи, воспользовавшись паузой, синхронно рванули в разные стороны под прикрытием своей охраны. Лишь бы подальше от девушки, и вокруг неё образовалась широкая проплешина.

Какой-то миг, и её выгнуло назад сумасшедшей дугой. Эльфийка начала кричать. Нет, верещать, ибо в этом вопле не было ни капли достоинства. А весь её доселе тщательно поддерживаемый образ самоуверенной и важной дочери Старшего Дома рассыпался вдребезги. Как и её позвоночник.

Он хрустнул сухим тростником, ломаясь на части, а девушка застыла дикой статуей в этой невозможной позе. Кожа дроу начала покрываться язвами, разлагаясь на наших глазах. Персефона использовала на несчастной какое-то целебное заклинание, но то лишь стекло бессильными каплями.

Дикий крик звучал недолго и практически сразу оборвался — ткани горла и рта отслоились, обнажив кости челюстей. Плоть девушки всё быстрее опадала с мерзким