в щит. Аттила упирался обеими ногами в землю, но его протащило и с силой впечатало в магический щит, от чего тот вздрогнул и мигнул. Барьер с трудом восстановился, но часть демонов успела выскочить наружу. Завязалась ожесточённая драка с внешним периметром. Счётчик заражённых быстро пополз вверх.
Минотавр помотал головой, отгоняя дурман. Взревел и понёсся демону навстречу, срубая всех тварей на своём пути. Жизни танка мигали на отметке 20 %. Они восполнялись, но слишком медленно — похоже, хилеры почти сухие. Я оглянулся.
Персефона впечатала посох в землю так, что та треснула под его ударом, а из навершия в танка устремился сгусток золотистого света. Аттилу накрыл переливающийся щит. Следующий же луч зелёной энергии, ударившись в минотавра, частично отразился, опалив морду Некрозарха до костей. У Босса разом упало здоровье на 10 %, но это было уже не важно. Аттилу отбросило куском расплавленной искорёженной брони. Упав, он уже не поднялся.
Точно вайп[3]. Надеюсь, Соверетту удастся каким-нибудь чудом спастись.
Лихорадочно я бросил взгляд на портал, из которого продолжал вылезать монструозный босс. Призрачное сияние привлекло мой взгляд. Что-то кружилось и шептало прямо в мой разум позади туши огромной твари.
Скользя мимо замедлившихся чумных монстров, благодаря Теневому сдвигу, я оббежал босса по широкой дуге. Оказался у костяного круга, что размерами уже напоминал футбольные врата. Кости мёртвой эльфийки широко растянутые, прочь друг от друга, висели в воздухе. Соединяла их лишь пламенеющая тьмой магическая энергия. В самой середине портала билось сердце, покрытое панцирем из костей. Именно от него исходили струйки шипящего дыма и вспышки света.
На сердце в такт вспышкам мерцали полоски в самых разных местах и последовательности. Словно нити разломов. Словно трещины на когда-то разбитой посуде, что бережно склеили, но не стали закрашивать.
Я нашёл взглядом череп девушки, оказавшийся на самой вершине. Лишённый плоти, словно отполированный песком, он умоляюще смотрел на меня безглазой костью.
Господи, да она же ещё жива. Не знаю как, но её сущность питает портал.
Я мог как угодно относится к дроу, но никто не заслуживал такой смерти, тем более жизни. На какой-то миг я остро прочувствовал, каково это беспомощно висеть, испытывая чудовищные муки, наблюдая, как орда чумных демонов уничтожает твой город. Эмпатия бывает и даром, и проклятьем.
Безграничная ярость поглотила меня, как в бою с Кредримом, и мой кинжал вонзился в ближайшую трещину, выбивая крошку раньше, чем я успел осознать это. Теневые клоны зеркально повторили это движение, и их призрачные клинки застучали кастаньетами по сердцу портала.
Оно начало трескаться. Поддаваться. Но слишком медленно, чтобы погасить мой гнев. Я окутал оружие Бронебойной заточкой и, уйдя в Сдвиг, полоснул крест-накрест мечом и кинжалом, цепляя сразу несколько уязвимых мест за раз. Ещё раз. И ещё. И там, где я бил, оставались глубокие потухшие трещины на поверхности панциря.
Демоны, доселе наседавшие на жалкие остатки рейда, саранчой рванули в мою сторону. Я чувствовал это кожей. Слышал чудовищные вопли, раздающиеся с каждым мигом всё ближе. Под ложечкой засосало от ощущения неминуемой гибели. Так альпинист чувствует, что порода начинает крошиться ещё до того, как якорный крюк выскользнет из скалы.
Я наносил удары со всей доступной мне скоростью под Заячьим бегом, размазывая руки размытой линией. Почти уверен, что я кричал что-то в этот момент.
Сердце внезапно взорвалось изнутри лавиной беспросветного огня, поглощая моё оружие, сжигая и отбрасывая моё тело. Портал испарился, но прежде, чем моё сознание угасло, я успел увидеть обрубок тела Некрозарха, словно раскроенный плазмой на уровне лопаток, и поток хлещущей повсюду вонючей жижи, что заменяла ему кровь.
[1] Those Poor Bastards — This World Is Evil.
[2] ДКП (от англ. Dragon/Dungeon Kill Points) — игровой термин для обозначений внутренней виртуальной валюты клана, которая накапливается игроками в рейде и потом расходуется для покупки права на добычу по системе аукциона. Награждается кланом за участие в совместных активностях.
[3] Вайп (от англ. Wipe) — полное уничтожение отряда или рейда.
Гвинден
Remember the time
When I eat you up
Yeah I was a lie
That you can't give up.
If I was to cheat
Oh no, would you see right through me?
If I sing a sad sad sad sad song
Would you give it to me? Would you?
So how you like me now?
How you like me now?
How you like me now?
How you like me now?[1]
Оружие выглядело так, будто его случайно уронили в литейную форму где-то на Уральском заводе. От кинжала уцелел только огрызок рукояти длиной в палец, да и тот лишённый обмотки, от меча — оплывшая Г-образная загогулина. Прекрасная корзинчатая гарда палаша канула в Лету. Интерфейс показывал, что прочность клинков равнялась аккурат нолю. Спасибо, кэп! Только и оставалось, что срывать злость на систему.
Процесс воскрешения, как и в прошлый раз, одарил меня въевшимися в кости воспоминаниями. И страхом. Можно сколько угодно убеждать себя, что всё понарошку, но надвигающаяся волна тёмного огня заставляет внутреннюю обезьяну, ту, что когда-то слезла с дерева, чтобы взять в руки палку и разбить голову своему собрату, заходиться паническим визгом. Эта обезьяна не знает про виртуальность, правила и законы игры. Она видит огонь и смерть. И она хочет бежать. Куда угодно, главное подальше от опасности.
Сколько раз нужно умереть в Виашероне, чтобы тебе больше не хватало сил и решимости принимать этот риск? Чтобы сказать «с меня хватит». Испытывают ли игроки через DDVR-очки настолько же реальные эмоции, как мы, заключённые в капсулы Оберон?
Лишь с огромным трудом удаётся обуздать эту блохастую макаку и засунуть обратно — в низменные глубины души, где ей самое место. Она пока что не у руля. И не ей диктовать мне, как жить.
Огонь прошёлся по мне щедрой волной, растворяя оружие и доспехи. Клинки и шлем сгорели целиком, и я почему-то был уверен, что восстановлению они не подлежали. На шлем было плевать. Рухлядь третьего уровня, снятая с самого первого стражника в подвале. На оружие… да, в принципе, тоже. Оно себя изжило. Остальная экипировка просела в прочности на половину, либо на три четверти. Мне нужно к кузнецу, но прежде пора выяснить, что же случилось после моей смерти.
Воскрес я на небольшом и уютном кладбище позади здания Консилиума. Именно там по рассказам Соверетта собирался Совет Старших Домов, чтобы решать государственные вопросы. Знакомая круглая
