Андрей Земляной
Драконы Сарда
Стоя в крохотной комнатке для свиданий, отец и сын, разделенные толстым бронестеклом, молчали, положив пальцы на стекло так, словно касались друг друга. Даже охранники тюрьмы предварительного заключения, наблюдая эту сцену, чувствовали, как в их заскорузлых от ежедневного лицезрения боли и страданий сердцах просыпается что-то человеческое. Пять минут — это все, что отводило имперское правосудие для прощания пожизненно заключенного с родственниками. Но сейчас они оба подлежали отправке в тюрьму. Только отец во взрослую, а сын в подростковую. Пять минут перед прощанием навсегда.
Охранники ожидали всего. За время службы они успели повидать истерики, слезы и даже попытки самоубийства. Но не того, что мальчишка и его седой, но еще крепкий отец будут молча, словно два изваяния, стоять у стекла.
Возможно, если бы при сцене прощания присутствовал кто-то из профессиональных военных, какие-то подозрения у него зародились. Но откуда взяться кадровому офицеру в тюрьме?
Пальцы отца, лежащие на холодном стекле, чуть дрожали. Но не от холода или волнения. Они выбивали сложную дробь послания, понятную лишь посвященным.
«Сдал Риор. Потом доберемся. Задача — выжить. Ты другая тюрьма. Там ждут. Или быстро будут. Используй все. Смотри стороны. Будь осторожен. Тюрьма — безы (контрразведка). Проверяйся кругом. Опасность везде. Не оставляй врага (в живых). Убивай. (иначе) убьют тебя. Следи (за) чистотой (в) мозгах и (на) теле. Доктора нет. Оружие, медикаменты, еда, остальное потом.
«Я помню, папа». Высокий, коротко стриженный молодой человек в мятой тюремной робе ядовито-оранжевого цвета едва заметно кивнул, и мягкие, чуть полноватые губы на жестком, словно вырубленном из камня лице сжались в тонкую линию.
«Безы движение. (Сейчас разведут) по камерам. Помни. Я за тобой приду».
«Я приду за тобой», — сын, едва удерживая слезы, улыбнулся уголком рта.
«Принял», — отец серьезно кивнул и, повернувшись к стоявшему за спиной охраннику, протянул руки.
Кандалы звонко щелкнули, словно перемалывая очередную жертву, и бывший командир батальона имперского спецназа, не оборачиваясь, вышел из комнаты свиданий.
Корабль, который должен был доставить партию малолетних преступников на планету—тюрьму, был просто переделанным под перевозку людей грузовозом. Две сотни мальчишек и девчонок, в основном, детей осужденных за различные преступления родителей, набили в грузовой отсек, словно рыбу в консервную банку, и, задраив люки снаружи, дали команду на старт.
Все трое суток, пока длился перелет, Гарт молча, игнорируя все попытки познакомиться просидел, прислонившись спиной к переборке, отделявшей грузовой отсек от реактора. Правда, когда старенькая колымага начала маневрировать, заходя на посадку, стенка разогрелась чуть сильнее, чем нужно, но на настроение Гарта это уже никак повлиять не могло. Все, что произошло, арест, допросы, суд и чудовищный в своей безжалостности приговор словно сцементировали его душу до состояния сплошного ледяного комка. Отрывками вспоминалась старая, до ареста, жизнь. Гибель мамы в катастрофе, бесконечные переезды с отцом с базы на базу и его друзья. Такие же, как он, дети десантников и их игры в переходах баз и кораблей. Он прикрыл глаза, и словно кадры кино перед внутренним взором мелькала яркая, цветная жизнь, будто противопоставляя себя нынешнему, черно-белому состоянию Гарта.
Что натворил отец и за что его, блестящего офицера, в одночасье превратили в пожизненно заключенного, Гарт не знал, да и не мог знать. Отец был очень осторожен, полагая, что это может уберечь сына от возможной расправы. Он даже подделал документы Гарта уменьшив его возраст с 18 на 17 лет, чтобы тот считался несовершеннолетним. Но это привело лишь к тому, что Гарт загремел не на взрослую зону а на подростковую.
Можно было только догадываться, что волна политических репрессий, прокатившаяся по Армии и Флоту, накрыла их просто благодаря статистической погрешности. Отец был не простым офицером, чтобы его могли просто расстрелять. Кроме того, семья Корвон происходила из древнего королевского рода планеты Сард. Именно в таких случаях короткую гуманную расправу заменяли медленной смертью в одной из многочисленных имперских тюрем.
Но сейчас это все не имело ровным счетом никакого значения. У рода Корвон и так был довольно длинный счет к империи и императору лично. Теперь этот счет нужно было предъявить к оплате.
Гарт прислушался.
Судя по изменению вибрации и тому, что в отсеке стало совершенно невозможно дышать от жары, корабль шел на посадку. Не обращая ни на кого внимания, юноша лег на пол и, приложившись щекой к полу, стал вдыхать пока еще прохладный воздух.
К моменту посадки большинство детей лежало в глубоком обмороке. Отдраившие люк охранники загнали тех, кто мог ходить, на грузовую платформу, а тех, кто лежал, стали просто грузить словно дрова в открытый грузовик.
Гарт спокойно, словно в руках подгонявших охранников не было стволов, шагнул на разогретый утренним солнцем бетон. Запах нового мира, соленый, с терпким привкусом водорослей и жара от раскаленного во время посадки корпуса корабля мягко ударил в нос, выдавливая из легких спертый корабельный дух. Юноша легко, словно кошка, запрыгнул в кузов грузовика и с высоты внимательно осмотрелся. Стандартная во всех отношениях база из трех пятидесятиметровых ангаров и нескольких сборных домов была окружена шестиметровым бетонным забором и шедшей по самому его верху металлической спиралью. Через каждые двадцать метров в стену была встроена башенка, грозно топорщившая ствол совсем не маленького калибра в сторону колонии. За первой линией ограждения шла вторая. Куда менее грозная, но тоже довольно существенная, а между ними высилось несколько строений, вроде сборных домов, но одноэтажных и попроще.
Всех загнали в пустой ангар, непосредственно примыкавший к внешнему забору, и какой-то человек стал обходить лежащих. Гарт сначала подумал, что это сотрудник, который должен оказать первую помощь, но потом понял, что человек просто искал тех, кто не пережил транспортировку. Одного мальчишку лет двенадцати подняли словно сломанную куклу и унесли прочь.
Громкий щелчок привлек внимание всех находящихся в ангаре, и динамики под потолком ожили.
— Вы находитесь в особой исправительной колонии — поселении «Ррорда—шестая», — мужской голос без эмоций читал текст обращения администрации тюрьмы к заключенным. — Колония представляет собой остров в океане. Западная часть острова — промышленная зона. Туда доставляются старые корабли, которые вы должны разбирать. Все продукты, одежда, медикаменты и медпомощь продаются заключенным только за металлы и найденные при разборке ценные предметы Текущий прейскурант вывешен на дверях приемных пунктов. Как лишенные прав гражданина, вы не имеете права на защиту и социальные гарантии. На территории острова, законы империи не действуют.
