В комнату ворвался дикий рев и свист трибун, и Эми почувствовал себя как перед игрой. Тело его напряглось, руки непроизвольно сжались в кулаки.
На экране мелькали рекламные щиты, затем появился синий судейский вертолет, и, наконец, на поле с двух сторон начали выскакивать белые и коричневые фигурки игроков.
Камера приблизилась к закованным в защитные доспехи рэгикретчистов, и Элфос с изумлением понял, что перед ним его бывшие товарищи по команде. Точно, он узнавал лица за прозрачными щитками — вон Зеп Коротышка, вон Бак Мелфос по прозвищу «Стоп-кран», а это разминается Сол-«Пантера»…, а это кто, ловко крутанувшись в воздухе, приземляется прямо у точки вбрасывания?
Ба, да ведь это же он сам, Эми Элфос собственной персоной! Эми даже затрясло от волнения. Он сидел и, как зачарованный, следил за происходящим на экране. Биг что-то спрашивал у него, но, не дождавшись ответа, замолчал и поудобнее устроился в кресле.
Элфосу и раньше довольно часто приходилось видеть рэгикретч по телевизору. Но это были, как правило, технические разборы, запись постоянно останавливалась, дергалась, возвращалась назад. Кроме того, просматривались в основном игры соперников, для выработки оптимальной тактики, так что можно сказать, что по-настоящему, как зритель, Эми смотрел игру со своим участием едва ли не впервые в жизни. Да еще такую игру!
Ощущение было новое и странное. Первые несколько минут смотреть было тяжело, хотелось сорваться с места и ринуться в бой. Но постепенно стартовое возбуждение улеглось и Эми уже спокойнее стал следить за игрой.
С экрана все воспринималось совсем не так, как на поле. Там удавалось увидеть в лучшем случае лишь небольшой участок, тот, где ты непосредственно находился в данный момент. Здесь же игра представала во всем своем композиционном многообразии и в то же время предельно подробно и ярко. Многочисленные камеры, установленные по всему стадиону, позволяли увидеть матч и с верхнего яруса трибун, и у самой земли, видны были и красивые рейды нападающих, и согласованные действия команд, и капли пота на лицах игроков. Словом, игра во многом перестала быть единоборством и превратилась в красочное, развлекательное и безобидное зрелище. Отсюда, из уютного кресла, не слышно было хруста костей и зубов, сюда не доносился терпкий запах пота и даже кровь на разбитых лицах, эффектно поданная оператором, выглядела бутафорской.
Эми ощутил какое-то непонятное, но нарастающее раздражение, но в этот момент игрок в серебристо-белом комбинезоне с цифрами 99 на спине и груди бросился, стремглав, крепко обхватив сверкающий шар, через поле к заветному красному прямоугольнику. Элфоса вновь охватил азарт, он задергался в кресле, словно пытаясь помочь самому себе, из его памяти совершенно улетучилось все происшедшее, и когда наперерез бегущему бросилась массивная коричневая фигура Эми, сидящий у телевизора, так же не обратил на нее внимание, как и в тот раз на поле.
Жестокий удар, обрушившийся на полевого игрока, заставил резко дернуться зрителя в кресле. Элфос невольно схватился руками за внезапно занывшую грудь и, широко раскрыв глаза впился глазами в экран, где раз за разом кованые башмаки Кувалды врезались в тело Торпеды.
Эми, не мигая, глядел на свое мгновенно почерневшее лицо, на кровавую пену, пузырящуюся на своих губах; он снова и снова видел те самые четыре шага на подламывающихся ногах перед тем, как его бесчувственное тело рухнуло навзничь, впечатав окровавленный комбинезон в багрово-красный ворс зачетного поля.
Элфос отвернулся от экрана, на котором крупным планом судорожно вздрагивала и подтягивала ноги к животу, словно продолжая движение, нелепо изломанная фигура и посмотрел на соседа. Биг Айстренч сидел, вцепившись вздувшимися пальцами в подлокотники кресла, и не отрывал налившихся кровью глаз от мучений человека в телевизоре. Зубы его были бешено оскалены, а из угла рта стекала на воротник халата длинная ниточка слюны. Эми стало противно, он встал и вышел из комнаты.
Следующие две недели пролетели быстро и незаметно. Каждое утро, после завтрака, металлический голос в репродукторе вызывал Элфоса на третий ярус, в Центр спецподготовки, где два суровых, неразговорчивых инструктора, похожих словно братья-близнецы, интенсивно обучали вице-сержанта самым эффективным приемам рукопашного боя. Затем, после обеда, он переходил в полутемный тир, обитый звукопоглощающими резинопластовыми панелями, и до одури, до боли в обеих руках стрелял из всех существующих видов огнестрельного оружия. Когда онемевшие пальцы уже не в состоянии были нажимать на курок, его переводили в глубокий бассейн с ледяной водой и до зеленых кругов в глазах тренировали в обращении с различными типами аквалангов и плавании в ластах.
Так что когда вконец обессиленный Эми возвращался в свою комнату, сил его хватало только на то, чтобы принять обжигающий душ, проглотить нехитрый ужин и добраться до постели. Со штаб-сержантом они почти не общались и, откровенно говоря, ни тот, ни другой об этом особо не переживали. Элфос похудел, точнее подтянулся, в его глазах появился злой лихорадочный блеск, а движения стали точными и стремительными. Спал он без сновидений.
Только однажды, ночью невероятно напряженного дня, когда после долгих часов изматывающих тренировок старший из инструкторов (а Эми, хоть и с трудом, уже научился их различать), изобразив на своем, словно вырубленном из гранита лице, подобие улыбки, похлопал вице-сержанта по плечу и хрипло сказал: «Курс окончен. Молодец, парень, далеко пойдешь», Элфосу приснился сон.
Сон был странный и тревожный. Эми снилось, что он, совершенно голый, сидит в большом стеклянном ящике, похожем на аквариум, только без воды. Ящик установлен на людной улице города и длинная вереница людей движется мимо него взад и вперед. Элфосу неуютно в ящике, стекло скользкое и холодное, он невольно сжимается в комок, подтягивает колени к животу и обхватывает плечи руками.
А людей вокруг становится все больше и больше. Многие торопливо проходят мимо, бросая равнодушные взгляды на сверкающие стеклянные грани, некоторые задерживаются на мгновение, а иные подолгу стоят, уставившись белыми пятнами лиц в скорченную фигуру. Таких становится все больше, вот уже вокруг всего ящика протянулась цепочка бледных соглядатаев. Они все равнодушно-одинаковые в своем любопытстве, словно ждут чего-то, что должно вот-вот произойти.
И вдруг, среди этих молчаливых пятен Эми с удивлением замечает узкое лицо с лихорадочно горящими черными глазами. Молодая темноволосая женщина глядит на него взглядом, полным такой нечеловеческой муки и жалости, что Элфос невольно поднимает к ней голову.
