— Профессор, — вопросительно обратился он к сидящему в кресле врачу. — Почему я не могу двигаться? Я связан?
— Нет, что вы! — быстро ответил тот. — Просто вам была необходима полная неподвижность. Сейчас все кончится, но прежде еще несколько слов. Постарайтесь не волноваться, но хочу напомнить, что вы разбились о камни, упав с высоты почти трехсот метров, да еще весь изрешеченный реактивными пулями…
Эми внезапно почувствовал приступ противной слабости. Голова стала пустой и звонкой, а перед глазами все закружилось и поплыло.
— Не может быть… — слабо прошептал он. — Значит, я…
— Да, — твердо ответил Кеви Кесмайнд и повторил: — Да, ваше старое тело никаким образом нельзя было спасти.
— Но почему же я все знаю и все помню, как прежде?
— А это уже наш маленький секрет, о котором знает всего несколько человек. Не так давно одним из наших братьев изобретен прибор, позволяющий переносить информацию с мозга-донора на мозг-реципиент. Для этой цели можно в принципе использовать мозг любого человека, но если он раньше имел собственную информацию, то всегда остается вероятность ее разблокировки и смешивания со вторичной, что может привести к самым печальным последствиям… Наиболее оптимальным реципиентом является мозг — «чистый лист», которым обладает биоклон. Вам повезло — тело после падения было в ужасном состоянии, но голову спас шлем. Мы вовремя успели сберечь ваш мозг и подготовить перезапись.
— Но как вы узнали…
— Очень просто. Мы вас постоянно контролировали. После того, как во время медосмотра Филмайнд выявил необычайно высокий (для боевика) интеллектуальный потенциал вашей психики, мы по мере возможности контролировали вас и даже кое-чем помогали. Во всяком случае в том, что во время побега внезапно отказал автоматический замок вертолетного ангара и не смогли вовремя взлететь ракето-платформы, есть и наша заслуга… К сожалению, наблюдатели слишком поздно догадались, что вам все-таки удалось пройти пещеру насквозь, поэтому прибыли к обрыву с опозданием, но все же успели спасти то, что смогли.
— Значит, я здесь давно?
— Около года.
— Около года… — Эми потрясенно замолчал, но, пересилив себя, внешне спокойно спросил:
— Я могу встать?
— Да, можете. Но позвольте спросить, что вы намерены делать дальше?
— Есть два-три человека, с которыми мне нужно побеседовать поближе. Пока эти подонки будут ходить по земле, мне все равно покоя не будет…
Профессор коротко и устало усмехнулся:
— Вот оно что… А нам, значит, на всякий случай выращивать для нас новый биоклон, он, я думаю, весьма скоро пригодится… Жаль только, что шансов уберечь голову у вас будет немного…
— Так что же, — разгорячился Элфос, — так вот и сидеть, по сторонам глядеть и ужасаться, а они пусть режут, стреляют, дурачат, наркотиками травят, детей в тупых убийц превращают, так выходит? Нет же, это не для меня. За вторую жизнь — спасибо, но жить, как прежде, я все равно не смогу.
— Что ж, — спокойно ответил Кесмайнд, — значит, будем сражаться имеете. Но только ведь борьба бывает разная, и не всегда она требует крепких мускулов и стрельбы без промаха… Очень часто приходится сражаться с врагом силой разума. А это, поверьте, ничуть не легче, тому вам еще предстоит научиться. А пока, — он встал и подошел к пульту, — приготовьтесь к тому, что вы сейчас увидите. В своем прежнем виде вас легко было узнать, поэтому нам пришлось довольно неожиданно изменить ваш облик, отнеситесь к этому по возможности спокойно…
Профессор нажал какие-то кнопки, снежно-белая поверхность одеяла задрожала, покрылась рябью и начала довольно быстро оседать. Да ведь это же какая-то жидкость! Вот ее становится все меньше и оказывается, что Эми лежит не на кровати, а в какой-то широкой и низкой ванне.
Вот поверхность белой пенистой жидкости покрылась множеством водоворотов, вот среди них показалась грудь, руки, живот, ноги… Господи Боже мой! Элфос похолодел от ужаса и горя. Вместо могучих бицепсов он увидел тоненькие, дряблые веточки рук, вместо широких пластов грудных мышц какие-то жалкие выпуклости, переходящие в плоский живот, похожий на брюхо дохлой камбалы. А когда перед его глазами из пены возникли худые, кривоватые ноги, Эми чуть не заплакал от обрушившегося на него удара.
— Что это, что это такое, — дрожащим голосом пролепетал он, ощупывая свое скользкое тело слабыми руками и бесцельно сгибая и разгибая ноги. — Зачем это?
— Успокойтесь, — мягко, но настойчиво произнес Кесмайнд, — и поймите, так надо. Так надо.
— И что же… — после долгой паузы поднял на него Элфос полные слез глаза, — это теперь навсегда?
— Что вы, вовсе нет! — впервые за все время рассмеялся профессор. При первой же возможности мы вернем вам ваше драгоценное тело и целости и сохранности, даже лучше, чем было, клеточный материал хранится в надежном месте, и тогда мы восстановим вас безо всяких изменений. А пока походите, что называется, в нашей шкуре. Тем более, что у нас есть для вас очень важное задание…
— У кого это «у вас?» — машинально спросил Эми, присев на край ванны и с тоской разглядывая себя со всех сторон.
Кесмайнд коротко взглянул на него и негромко ответил:
— У ваших новых товарищей по борьбе. Вам еще предстоит узнать очень и очень многое…
Профессор замолчал и отошел к окну. Элфос был ему за это благодарен. Хоть он немного уже и свыкся со случившимся, его новое состояние было таким странным и непривычным, что ему с трудом удавалось держать себя в руках.
Он встал во весь рост, передернул узкими плечами и, по привычке попытавшись напрячь почти бессильное тело, тяжело вздохнул. «Что ж, — подумал он хмуро и упрямо тряхнул головой, — раз надо, значит, надо», — и, повернувшись грудью к свежему ветру, рвущемуся из окна, решительно произнес:
— Профессор, я готов.
Кеви Кесмайнд уже стоял лицом к нему и внимательно глядел в глаза Эми.
— Не профессор, — мягко поправил он, — брат…
Октябрь — декабрь 1986
