— Камень, постой!
— Что такое? — Ведущий настороженно обернулся.
— Ничего. Я просто… — Гарин наклонился так, чтобы вес рюкзака пришелся на спину, а не на плечи, и перевел дух. — Я сейчас упаду. Давай отдохнем.
— Свихнулся? Мы и километра не прошли!
— Хотя бы полчаса, — взмолился Олег.
Камень вздохнул и огляделся.
— Ладно. Вон у тех сосенок сделаем привал. Ровно полчаса, понял? Дойдешь?
Гарин кивнул. Сил на слова уже не осталось.
Добравшись до засыпанного рыжей хвоей пригорка, Олег снял с шеи автомат и уронил на землю, потом, застонав, сбросил рюкзак и уже собирался упасть рядом, но его остановил окрик Камня.
— Опять оружие бросил! Что ж ты за урод безрукий… Быстро поднял!
Олег покорно взял в руки автомат, слабо представляя, чего от него требуют.
— Хочешь, чтоб его заклинило в самый ответственный момент? — не унимался Камень. — Оружие любит что?
— Что? — тупо повторил Гарин.
— Ласку, чистоту и смазку. Ты вообще автомат в руках держал? НВП у вас в школе было?
— Было. Только оно называлось ОБЖ. Держал.
— Разобрать-собрать сумеешь?
— Прямо сейчас? — не поверил Гарин.
— А когда еще! Давай, время пошло!
Чувствуя себя загнанной лошадью, Олег упер приклад в землю и начал вытаскивать шомпол.
— Куда! — прорычал Камень.
Олег вздрогнул, и верхняя часть шомпола загнулась дугой.
— Совсем охренел? У тебя патрон в патроннике! И куда ты собрался детали складывать? Прямо в грязь?
— А куда?
— Студент… — процедил Камень, будто самое страшное ругательство. Он стянул с плеч собственный рюкзак и положил его перед Олегом плоской спинкой кверху. — А теперь — как учили. Отделить магазин. Снять с предохранителя. Оттянуть затворную раму, извлечь пат… Стой, гаденыш!
Выскочивший патрон Камень поймал на лету и зажал в кулаке.
— Так. Произвести контрольный спуск…
Когда Олег, замешкавшись с газовой трубкой, беспомощно посмотрел на своего мучителя, тот демонстративно закатил глаза к свинцово-серому небу и проговорил:
— Хреновый ты боец, студент. Ну что, разобрал? Теперь собирай.
С обратной задачей Олег справился чуть быстрее, и все равно во взгляде, которым одарил его Камень, читалось не осуждение и даже не презрение, а жалость.
— Четыре с половиной минуты! — констатировал он. — Новый рекорд для эстонского спецназа. И шомпол погнул. Настоящий герой. Деталей хоть лишних не осталось?
Гарин потупил взгляд.
— Вроде нет.
— И то хорошо. Ладно, спи пока. А я жрать чего-нибудь соображу. Двадцать минут у тебя, успеешь? Штирлицы в роду были?
Олег слишком устал, чтобы реагировать на риторические вопросы.
— Спасибо… — пробормотал он. Потом прислонился поясницей к липкому от смолы дереву, обнял рюкзак и еще раз повторил: — Спасибо…
В следующее мгновение человека по имени Олег Гарин не стало.
Он проснулся резко, как будто выпал из сна. С широко распахнутыми глазами и колотящимся в груди сердцем. Олег не помнил, что ему снилось, да и снилось ли что-нибудь вообще. Это не имело значения.
Камня не было видно, но откуда-то сзади тянуло дымком, значит, его спутник был неподалеку. Гарин оттолкнулся лопатками от соснового ствола, выпрямил спину и провел рукой по волосам, стряхнув кусочки липкой коры. Он так и заснул сидя, с рюкзаком на коленях и с ремнем АК на запястье.
Рука сама потянулась к автомату. Олег отщелкнул рожок и надавил большим пальцем на верхний патрон. «Двадцать пять», — определил он по напряжению пружины. Все верно, вчера он расстрелял пять патронов. Расстрелял бездарно: целился в агонизирующую снорочью руку, а попал в белый свет как в копеечку. Стыд и позор!
Только почему вчера? После боя со снорками прошло не больше трех часов. Верно говорят, что время в Зоне идет совсем по-другому.
Гарин присоединил магазин к автомату. Чуть помедлил, о чем-то задумавшись, потом крепко сжал веки и отсоединил снова. Рожок опустился на рюкзак. Послышался лязг затвора, затем — холостой щелчок. Указательный палец нырнул в гнездо приклада, пружина выщелкнула пенал.
— Протирка, ершик, отвертка, выколотка и шпилька, — пробормотал Олег бездумно, словно по сотому разу читал «Отче наш».
Спустя мгновение рядом с рожком и распотрошенным пеналом лег шомпол. Выпрямленный шомпол.
Через десять секунд под триумфальный щелчок пристегиваемого магазина Олег открыл глаза.
— Другое дело, — раздалось над ухом. — Считай, что норматив сдал.
— Что? — Олег моргнул несколько раз, будто выходя из транса.
— Ничего. Держи пайку, студент.
Гарин взял из рук Камня теплую, закопченную с одного бока консервную банку и большой кусок ржаного хлеба. Только сейчас Олег заметил, как сильно он проголодался. Из банки, наполненной свиной тушенкой до половины, торчала рукоятка ножа.
— Вилок нет, извиняй, — объяснил Камень.
— Это ничего, ничего…
Набив рот хлебом вперемешку с кусками жирного мяса, Олег попытался пробурчать «Спасибо». Вышло что-то вроде «А-хи-хо».
— Не за что, — ухмыльнулся Камень. — Жри, студент, поправляй метаболизм. А вот это тебе, чтоб всухомятку не давиться.
Рука с наколотым перстнем поднесла Гарину перевернутую крышку от фляжки, в которой плескалась бесцветная жидкость.
— О, водичка! — обрадовался Олег.
— Не водичка — водочка, — с нежностью уточнил Камень.
Гарин, который уже поднес крышку к губам, осторожно потрогал жидкость языком и закашлялся.
— Нет, спасибо, — сказал он. — Водку я не пью.
— Вот дурак, а! — покачал головой Камень, отбирая крышку. — Половину расплескал… Что значит — не пью?
— Не люблю, — поправился Олег. — По мне лучше пиво или вино. У них хоть вкус есть. А водка невкусная. Меня от нее тошнит.
— Тебя сегодня уже тошнило, — напомнил Камень. — А кто пьет пиво, тот ссыт… радионуклидами. Я у черной березы на дозиметр Митрича глянул, он сорок пять миллирентген показывал. А мы на нее минут пять пялились. Знаешь, какую дозу хватанули? От такой тошнить не перетошнить.
— У нас же есть аптечка. Там должно быть что-то от радиации, какие-нибудь таблетки.
— Совсем дурак, — резюмировал Камень. — Водка ему невкусная, а таблетки жрать он согласен. Э-эх. — Он вздохнул, отправил в рот остатки водки и, утерев ладонью губы, с осуждением повторил: — Невкусная! Собирайся, через две минуты выходим. Пока можешь затушить костер своими радионуклидами.
Спартанский обед и не менее спартанский сон благотворно подействовали на Олега. Рюкзак, как ему показалось, потерял в весе существенно больше, чем одну банку консервов и четвертушку хлеба. Вдобавок из-за правильно подогнанной длины лямок теперь он лучше прилегал к спине. От хлюпанья в ботинке Гарин избавился, слив воду и отжав носок. Просить у Камня новую пару он не рискнул. Было и еще одно изменение к лучшему, которого Олег спросонок не осознал. Дождь наконец прекратился. Теперь он напоминал о себе только кратковременным холодным душем со случайно задетой ветки.
