ходатайство о покрытии части расходов за счёт внутренних резервов лаборатории. Рассматривать его будет новый заведующий, но это обычная практика, согласование много времени обычно не занимает.
Я сглотнул и спросил:
— Сколько?
— Полная стоимость курса в этом случае составит тысячу восемьсот тридцать семь рублей пятьдесят копеек.
Надежду подстрелили на взлёте, будто выпорхнувшую из камышей утку.
— Нереально, — только и покачал я головой.
— Молодой человек… Пётр, — с сочувствием в голосе обратился ко мне хозяин кабинета, — вы же к нам не сами по себе пришли. За вас в том числе и работодатель ходатайствовал. Попросите руководство оформить гарантийное письмо на эту сумму. В конце концов, они прямо заинтересованы в росте ваших способностей.
— Спасибо. Попробую.
Не могу сказать, будто ощутил себя как после пропущенного прямого в голову, но в чём-то ощущения были схожи. Я бездумно вышел в приёмную, оделся и отправился в главный корпус. Там, не чувствуя вкуса, пообедал и в себя пришёл лишь в буфете после двух стаканов газированной воды с сиропом. На этом я останавливаться не стал, купил плитку шоколада и в один присест её смолотил, тогда только худо-бедно заработала голова.
Чем впадать в панику, стоило поговорить с капитаном Городцом.
Да! Так и следовало поступить.
Я кивнул, соглашаясь с собственными мыслями, вытянул из жилетного кармана часы, откинул крышку и решил, что до следующей пары вполне успею посидеть в библиотеке. Туда и отправился, желая прояснить кое-какие моменты по вчерашней лекции общей теории сверхэнергии.
Последними на сегодня у меня были сдвоенные занятия по философии, вёл их импозантный — не сказать утончённый, — господин средних лет и лекцию он перемежал пространными отступлениями, поэтому в столовую я отправился не только в подавленном настроении, но ещё и с идущей кругом головой. А вот повстречавшийся там Миша Попович светился будто надраенный медный пятак.
— Переговорил с Сергеем Богдановичем, — заявил он, когда мы унесли подносы с тарелками к одному из столов, — договорился о посещении лекций по комбинаторике!
Сергеем Богдановичем звали лектора, читавшего нам общую теорию сверхэнергии, и я машинально кивнул.
— Здорово! — Отломил вилкой кусочек котлеты и уточнил: — Будешь энергетические конструкции делать?
Миша помрачнел.
— Буду когда-нибудь, — буркнул он. — Комбинаторика изучает принципы сочетания разных типов энергии. Ну как мы с помощью давления и электричества плазму получаем.
— А, понял! Круто.
— Ты тоже можешь попробовать договориться.
Я покачал головой.
— Не, расписание под завязку забито. И никакие предметы не выкинуть — мне учебный план комиссар согласовал.
— Беда, — посочувствовал Миша и спросил: — А что за паренёк слепой, с которым ты общаешься?
— Одноклассник бывший.
Попович покрутил ладонью.
— Он всегда такой был?
— Нет, последствия инициации, — сообщил я и занялся едой.
После обеда в читальный зал я уже не пошёл, спустился на вахту и проформы ряди позвонил Альберту Павловичу, чтобы совершенно неожиданно для себя услышать:
— Завтра после третьей пары сходи в столовую горбольницы. Там дождись Валентину Паль, перекинься на виду у всех с ней парой слов. Только учти: встреча должна выглядеть случайной. Потом загляни ко мне на инструктаж.
Поговорить с Валей?!
Я так удивился, что даже ничего выяснять по телефону не стал, коротко выдал:
— Сделаю. — И повесил трубку.
И кто бы мне объяснил, что всё это значит? Нет, я знал, что Альберт Павлович вывел медсестру из-под удара, выставив жертвой шантажа, но мне-то зачем с ней встречаться? Нелепица какая-то!
Прихватив плащ и вещмешок, я вышел на улицу и с невероятным облегчением набрал полную грудь морозного воздуха. Пусть сегодня ясновиденье и не забивало в темечко незримые гвозди, а внутренний потенциал не требовал беспрестанного контроля, но лёгкое похмелье и бессонная ночь сказались на самочувствии не лучшим образом, да ещё выпавший с утра снежок уже успели притоптать, поэтому отправился в учебный центр ОНКОР пешком. По пути обдумывал поручение куратора, но информации категорически не хватало, плюнул и заглянул в лавку с письменными принадлежностями, купил записную книжку, чья обложка служила одновременно ещё и футляром для короткого карандаша; будет куда телефонные номера и адреса заносить.
Пришёл в учебный центр на четверть часа раньше, да только в кабинете Ноготка уже заполняли бумаги четверо курсантов. Все в штатском, все старше: трое заметно, один самое большее на год.
— Заходи! — поманил меня Денис Гаврилович и вручил стопочку документов, где среди памяток и распорядков обнаружилось и традиционное обязательство о неразглашении.
Инструктор прочистил горло и объявил уже всем:
— Помимо всего прочего, вам категорически запрещено распространяться о прохождении обучения и сокурсниках. Всё, что узнаете и увидите в учебном центре, не предназначено для посторонних ушей. Отношение к контрольно-ревизионному дивизиону в других подразделениях неоднозначное, излишняя болтливость неминуемо осложнит вам следующие полгода службы.
На этом вступительная речь и закончилась, нашу пятёрку отправили в учебную комнату. На первом уроке Денис Гаврилович читал принципы организации наружного наблюдения и способы выявления оного, а в качестве домашнего занятия поручил при передвижениях по городу выбирать какой-либо предмет одежды и запоминать, сколько прохожих попадётся в таковом на пути. Потом он же давал технику ведения допросов, и вот там уже без практики не обошлось: нас разбили на пары и поручили обговорить, откуда мы знаем друг друга на случай случайной встречи по службе или в свободное время, но при этом свести обмен личными сведениями к минимуму. И так по кругу со всеми.
Вадим, Евгений, Кирилл, Елисей — имена сокурсников я запомнил, а вот их легенды пришлось на всякий случай законспектировать. Ну а дальше к нам присоединился господин в потёртом твидовом пиджаке с заплатками на локтях, столь же потрёпанных брюках и стоптанных туфлях. Да он и сам был какой-то побитый жизнью и невзрачный с непримечательным лицом и тусклыми глазами.
Мои сокурсники с удивлением воззрились на незнакомца, а вот я мигом вскочил из-за парты и принял нечто близкое к стойке смирно. Нет, видел этого господина впервые, уважение вызвал удерживаемый тем потенциал — на уровне первого или второго разряда, но при этом предельно стабильный, вызывающий минимальные энергетические возмущения. Приближения оператора я попросту не ощутил.
— Да уж… — промолвил тот, оглядев понявшихся вслед за мной курсантов. — Материал… — Он выставил на парту потрёпанный кожаный портфель и разрешил: — Садитесь. — И сразу без какой-либо паузы начал вещать: — Главными отличительными признаками энергетических конструкций являются автономность, сложная структура, подразумевающая задействование различных типов энергии, и внешняя управляемость. Но главное — это автономность. По сути, два абсолютно идентичных воздействия могут различаться кардинально именно в силу наличия или отсутствия автономности.
Лектор развёл руки в стороны и
