тренировке в зале, разумеется, не блеснул.
— Линь! — даже возмутился Анатолий Аркадьевич. — Ты чего такой варёный? Только не говори, что в боксёрской секции из тебя вчера отбивную сделали!
— Не сделали, — ответил я. — Просто устал.
— Утомился, когда с тигрицей боролся, — пошутил Максим Бондарь, приметивший в раздевалке мою исцарапанную спину.
— А тебе завидно! — недобро глянул на него Матвей и предложил мне: — Поработаем в паре?
Я замотал головой.
— Не сегодня.
Ушёл к себе, подивился отсутствию Василя в столь поздний час, разделся и уснул ещё прежде, чем упал на кровать. Как укрывался одеялом — уже не помню.
На пятницу в моём расписании значилась общая теория управления сверхэнергией, экономическая теория и риторика. Первую пару сидел дурак дураком в первом ряду, но тут уж ничего не попишешь — составил компанию Льву. Добросовестно конспектировал и следующую лекцию, немного расслабился только на теоретической части риторики. Увы, во второй части занятия слушателей разделили на группы и развели по разным аудиториям для проведения практикумов. Лектора сменила барышня лет двадцати двух, и я обрадовался было, да только отсидеться на задней парте не вышло и пришлось вслед за остальными представляться и рассказывать о себе. Не могу сказать, будто испытывал боязнь публичных выступлений — если уж на то пошло, обычно куда сложнее было завести разговор с незнакомым человеком с глазу на глаз, — просто не хотелось откровенничать, отбрехался кое-как, исключительно для галочки.
Ну а потом чуть ли не вприпрыжку рванул в столовую при госпитале, благо карта студенческого городка выветриться из памяти ещё не успела, и среди учебных корпусов я не заплутал — короткая дорога оказалась действительно короткой, даже озябнуть без плаща не успел. Оттирать стенки в ожидании Вали не стал, вместо этого пристроился в хвост очереди на раздачу, взял первое, второе, булочку и два стакана компота, расплатился, недобрым словом помянув Альберта Павловича из-за непредвиденных и совершенно необязательных трат, и с подносом в руках отправился на поиски свободного стола.
Тут-то меня и окликнули. Нет, не Валя. Лизавета Наумовна.
— Петя! Присаживайся!
Я заколебался. В столовую меня привели дела, но и отказывать Лизавете нисколько не хотелось, да и свободных столов не наблюдалось, так и так пришлось бы к кому-нибудь подсаживаться. Ну и какого чёрта?
— Здравствуйте Лизавета… Наумовна, — добавил я к имени ещё и отчество по той простой причине, что одновременно со мной к столу подошёл светловолосый господин лет тридцати — привлекательной наружности, спортивный и подтянутый. В отличие от большинства посетителей, был он не в белом халате, а в костюме, пошитом точно на заказ и определённо не в Новинске. Попадалось на глаза что-то такое в модных журналах Лии.
— Присаживайся, Петя, — с нажимом повторила Лизавета и представила нас друг другу. — Филипп — это Пётр, мой пациент и вольный слушатель. Пётр — это Филипп, мой коллега.
Серые глаза насмешливо сверкнули, и сразу вспомнилось её прежнее высказывание об отношениях с пациентами и коллегами, но я умудрился сохранить невозмутимое выражение лица, спокойно ответил на рукопожатие нового знакомого. Ладонь Филиппа оказалась жёсткой, а ещё от него донёсся лёгкий аромат одеколона, коим я в повседневной жизни пренебрегал. Быть может, зря?
— Ты здесь какими судьбами, Пётр? — полюбопытствовала Лизавета, которая уже пообедала и пила чай.
— По делам заскочил и решил перекусить, — ответил я и поспешил заняться борщом, дабы не возникло нужды поддерживать светскую беседу.
А вот Филипп был отнюдь не прочь почесать языком и болтал просто без умолку, адресуя свою речь, конечно же, не мне. Впрочем, когда уже под конец тарелки супа слух резанула фраза о левостороннем движении, я вскинулся так резко, что это незамеченным не осталось, и Лизавета пояснила:
— Филипп четыре года проработал в Айле.
— А! — протянул я, сообразив, с кем именно угораздило оказаться за одним столом.
Мне бы откланяться, но только-только приступил к плову. Положился на волю случая и прогадал, Лизавета не преминула заметить:
— Сегодня Филиппа утвердили в должности заведующего первой лабораторией. Пётр, ты уже туда ходил? Сколько тебе насчитали за вывод на пик витка, если не секрет?
Я нехотя озвучил сумму, и Лизавета озадаченно приподняла брови.
— Ничего не путаешь? Меньше ста пятидесяти рублей за румб девятого витка — это очень мало.
— Мало? Мне эту сумму пару лет отрабатывать придётся!
— Мало, Пётр. Стандартный тариф — двести рублей.
Лизавета смотрела требовательно и строго, темнить не было никакого смысла, и я пояснил:
— По ходатайству за счёт лаборатории часть затрат должны закрыть.
Тут уж переменился в лице Филипп.
— Я проводил аудит, у нас нет свободных фондов…
Окончание фразы повисло в воздухе столь явной недосказанностью, что я без всякого труда продолжил её сам: «для всяких вольных слушателей». И ещё он наверняка подумал, что меня и представлять ему не стоило. Мол, много чести.
Лизавете отчего-то это заявление показалось забавным, и она покачала головой.
— Увы, Филипп, придётся изыскать внутренние резервы.
Тот нахмурился.
— Ты ставишь меня в неудобное положение!
Зря он это сказал: тон Лизаветы вмиг стал колюче-холодным и царапнул нервы неприятными интонациями.
— Я не имею обыкновения ставить тебя в неудобное положение!
Интонационные акценты оказались расставлены столь отчётливо, что Филипп даже самую малость покраснел.
— Я звал тебя с собой! Проклятье! Да я бы никуда и не поехал, попроси ты остаться!
— В самом деле? — изогнула бровь Лизавета. — Но как видишь, я не поставила тебя в неудобное положение!
Мне захотелось бросить недоеденный плов и сбежать, да только всё самое плохое уже случилось, и я уткнулся в тарелку.
— И в этот раз дело тоже не во мне, — продолжила Лизавета уже нормальным тоном. — Пётр, правильно понимаю, что за тебя ходатайствовал Макар Демидович?
Я кивнул, и вернувший себе присутствие духа Филипп пренебрежительно фыркнул.
— Звонарь мне не начальник!
— Безумству храбрых…
Филипп уставился на собеседницу с откровенным недоумением.
— Ты серьёзно? Звонарь станет портить мне жизнь из-за такой ерунды? Он, конечно, мелочный, но не настолько же!
— О, дело не в том, что Петру посвящены два абзаца в диссертации Макара Демидовича, проблема, дорогой мой, в том, что он и без того уже настроен по отношению к тебе предвзято. Ты вернулся, и кого откомандировали тебе на смену?
— Кого-то из молодых. Андрея… как его там… Донца. А что?
— Последние три года этот молодой человек состоял ассистентом при Звонаре и выполнял для него всю грязную работу. Как думаешь, Макар Демидович сильно обрадовался потере помощника?
Известие о том, что Андрей Игоревич получил назначение в Айлу, стало
