Ты можешь сесть в костомеха, — сказала Джейн.
— Не в моих обычаях ехать в вездеходе, когда рядом леди шлепает пешком. Разве что разрешишь взять тебя на ручки? Тогда сяду.
— С удовольствием разрешу.
Я тут же влез в кабину. Скелет сделал реверанс и услужливо согнул правую руку, организовав из пятерни сиденье. Как только Джейн устроилась на нем, подстелив для мягкости сложенный в несколько раз плащ, я отрегулировал положение руки таким образом, чтобы девушке было удобно сидеть привалившись к туловищу некрокиборга.
— А вам таки одна дорога — в верблюды, — сказал я маунтам. — Только потом обратно превратиться не забудьте, когда пустыня станет чем-нибудь еще.
Начало светлеть — настолько медленно, точно заканчивалась полярная ночь, а не обычная. Солнца не появилось — ни большого, ни маленького. Небо сперва было похоже на вчерашний «грязный потолок», а позже стало прозрачным, зеленоватым, волнующимся, будто над нами поместили перевернутое мелкое море.
— Что-то начинаю уставать от здешнего разнообразия, — сказал я. — Тянет на стабильность.
— Изменения в этой зоне не такие уж и быстрые, — возразила Джейн. — Бывает хуже.
Барханы уступили место песчаной равнине, подернутой рябью мелких извилистых гребней, образованных дувшим строго в одну сторону ветром. Идти стало полегче: и костомеху, и маунтам. Мы хорошо разогнались, и тут песок под нашими ногами стал зыбким. Равнина дрогнула, глубоко просев сразу на большой площади. В центре впадины образовалась быстро растущая воронка. Джейн спрыгнула с руки костомеха.
— Поворачиваем! Поворачиваем! — закричала она.
Обалдеть какое ценное указание! Конечно поворачиваем, — но надо бы еще и выбраться на твердое, а мы успели только повернуть. Пустыня продолжала прогибаться, воронка — расти, и вот мы уже дружно вбираемся по ее склону, силясь не съехать вниз вместе с потоками стекающего в горловину песка. А в самой горловине открывается огромная круглая пасть метров шести в поперечнике.
Карабкающаяся на четвереньках чуть впереди костомеха Джейн глянула через плечо и разразилась своим эпичным боевым кличем, не прекращая перебирать руками и ногами. Пасть ответила глухим ревом, окатив нас удушающим зловонием, и временно захлопнулась. Пока открылась снова, мы поднялись на несколько метров. Джейн заорала опять, и уже не прекращала до тех пор, пока мы не оказались вне опасности. Несмотря на весьма острую ситуацию, меня разобрал неудержимый смех. Это ж надо — вот так раз за разом бросать дерзкий вызов врагу, повернувшись к нему задницей и отчаянно удирая!
Но сработало ведь? Сработало!
— Чего ты смеешься? — возмутилась Джейн. — Я только что спасла нас всех!
— Несомненно, — ответил я, как только смог говорить. — Не обращай на меня внимания — сбережешь нервы. А если будем вместе долго, и я успею рассказать достаточно о себе и своем мире, поймешь юмор произошедшего.
Песок вокруг внезапно породил тьмы мелких крылатых насекомых. Они не кусались, но их мельтешение перед глазами и манера лезть в ноздри и уши раздражали. Перевернутое море над головой при взгляде на него провоцировало слабость и тошноту, и мне подумалось, что если смотреть вверх слишком долго, можно потерять сознание и захлебнуться в собственной блевотине.
— Идем вбок от неприятностей? — уточнил я на всякий случай.
Джейн кивнула.
— Значит, пошли опять направо. Слева у нас горы — нафиг нужно лезть через них.
Песок из желтого стал темно-коричневым, из него высунулись остроконечные скалы. Оказавшиеся позади горы вздыбились еще выше, и я похвалил себя за решение держаться от них подальше. Четыре разных монстра вышли на нас один за другим — мы их убили. Благодаря подсказкам Джейн и моей собственной оперативности, удалось взять с трупов ингредиенты. Не все, какие возможно, — лишь часть. Остальное обратилось в пыль. Джейн сказала, что по-другому в зонах инферно не бывает даже у самых опытных потрошителей. Любые трофеи или рассыпаются прахом, или растекаются слизью, как я прежде видел, или исчезают сразу, без переходных состояний. Иногда, правда, очень быстро мумифицируются и сохраняются долго. Заполучишь мумию — считай, что тебе повезло.
— Ну что — снова поворачиваем? — поинтересовался я.
— На сей раз незачем, — ответила Джейн. — Мы победили, причем безоговорочно. Можем идти прямо. Если не чувствуешь, что стоит повернуть назад.
— Не чувствую. Прем по прямой.
Остроконечные скалы превратились в деревья наподобие баобабов. Через час они стали гигантскими муравейниками. Их обитатели едва не загрызли нас насмерть — спасло лишь то, что твари быстро вымерли. День сменился ночью, на смену ей пришел новый день и опять настала ночь. Происходило это нерегулярно: иногда через два часа, иногда через три или четыре. Монстров мы набили уйму, пережив множество тяжелых схваток. Ящички футляра вампира исправно наполнялись. Запас исцеляющих снадобий, напротив, таял — несмотря на то, что Джейн и единорог восстанавливались своими средствами. Магический круг не хотел функционировать и защищать нас на привалах, какими бы способами я ни раскладывал камни. Поспать удавалось лишь по очереди, урывками. Недостаток отдыха усугублялся постоянной тревогой — какие еще сюрпризы преподнесет зона? А она на них не скупилась, и моя психика постоянно балансировала на грани сумасшествия. Словно злые волшебники сговорились воплощать в жизнь самое отвратительное и жуткое из глубин моего подсознания. Люцифер умаялся не меньше, и потерял вкус к разговорам. Весточка не показывалась, решив переждать скверные времена в виде пергамента. Джейн постепенно мрачнела.
— Плохи дела? — спросил я ее, когда мы встали на стоянку посреди странных оранжевых джунглей.
— Не то слово, — буркнула она. — Начинаю бояться, что из этой зоны вовсе нет выхода.
— А такое возможно?
— Конечно. Или мы не найдем выход до того, как у тебя закончатся все припасы.
— И тогда?..
— Тогда тебе окажется нечем подкреплять силы, нечем лечить себя и Люцифера. Вы оба ослабеете. Мы с Варосом тоже — по иным причинам, но тоже. Мрак поглотит нас и уже не разожмет своих объятий.
— Обещаю отпустить тебя раньше, чем это случится.
— Меня не обрадует бросить тебя одного. Понятно, я уйду — у меня не будет выбора, если ты прочтешь формулу. Но я не хочу, чтобы так произошло. Я в долгу перед тобой: награда за мои похороны в Зальме была непростительно скромна, а выгоды я получила огромные. Мне будет трудно объяснить, что значит для тени объединение с образом тела; а ты мне и образ имевшихся
