— Просто ты её смущаешь.
— Почему вы вообще спасли меня?
— Про Милиилит ты понял, но я хотел знать, откуда взялся парень в броне на берегу реки.
— Вы меня выпустили, потому что поверили мне?
— Потому что не имеет смысла держать в клетке того, кто может эту клетку сломать и выбраться. Тебе курги проявили доброту и терпение в надежде, что ты ответишь тем же. У нас и так хватает теперь проблем, чтобы создавать их на ровном месте.
Значит меня выпустили в страхе, что я попытаюсь вырваться силой, натворив бед? Что ж, это имеет смысл, доверие всегда подкупает.
Видимо они, так и не поняв, что со мной делать, или боясь, что я создам проблемы, решили идти от обратного. Не держать взаперти и контролировать, что может привести к противодействию, а включить меня в свой состав, побыстрее интегрировав в общину, тем самым обезопасив и себя. То есть, что я к ним привыкну и не попытаюсь устроить диверсию.
Курги выглядели как одна большая семья, но очень тихая. Даже дети, которые здесь были, вели себя очень скромно. Но я то и дело ловил на себе взгляды, которые те сразу же презрительно отводили, едва мы встречались глазами.
А после завтрака все встали и ровным строем вышли в то время, как оставшиеся принялись убирать посуду. Когда я оказался на улице, заметил, что у площади уже готовятся к молитве. Некоторые даже успели переодеться в свободную одежду, что-то наподобие больших белых свободных рубах, которые свисали до пола. Вскоре уже все вплоть до детей были одеты так.
Тагер отвёл меня в сторону.
— Не стоит им мешать. Они очень щепетильно к этому относятся.
— Как ты ужился с ними? — спросил я, глядя на столпотворение курги в одинаковой одежде перед молитвой. — Они наши кровные враги. Любой слуга Императора бы никогда не стал бы есть с ними под одной крышей.
— Ты стал.
— У меня не было выхода, — напомнил я.
— Они предложили мир, — ответил Тагер.
— Первыми? — удивился я.
— Пришла Азурлина от лица всех оставшихся курги и предложила в свете новых обстоятельств заключить временный мир, чтобы не проливать кровь зазря. Она была убедительна.
— Насколько?
— У них остались лишь женщины и дети. Сказала, что нет чести в том, чтобы сражаться с теми, кто не хочет войны и не может дать даже отпора. Я знаю, что в любой другой ситуации их бы добили, чтобы обезопасить себя, но… в тот момент я посчитал иначе.
— У тебя ведь есть пси-обработка и импланты. Они остались. Тебя это вообще не должно было трогать. Враг есть враг.
— Ты говоришь так, будто мы перестаём быть людьми. Лишь машина для убийств, не более, — ответил он. — Тогда о какой чести и достоинстве может идти речь, если ты не более чем оружие, которому всё равно, в кого стрелять?
— Это другое.
— Моя честь не позволила стрелять в детей и женщин на всякий случай, — ответил он. — Не в той ситуации, когда мы сражались бок о бок против общего врага.
Значит в другой бы поднялась, мне интересно?
— Так или иначе, я сделал свой выбор. Во имя Императора и мира, который он хотел принести людям. А потом привык к ним. Поэтому закроем тему. Идём, я отведу тебя к твоей броне. К тому, что от неё осталось.
Они перетащили броню в небольшой сарай, который располагался на берегу реки чуть дальше от помоста. Пока мы туда шли, завывания и песнопения курги было слышно почти по всей деревне. Достаточно приятные песнопения, не буду отрицать, однако меня они несколько нервировали.
— Не боятся, что на и вой прибежит Иное?
— Они не настолько глупы, чтобы не поставить охрану, — ответил невозмутимо Тагер и распахнул ворота внутрь.
Весь сарай был забит лодками, снастями и всевозможной утварью, которая могла пригодиться время от времени, расставленная у стен. Моя активная броня лежала прямо в центре, а в чуть дальше в углу стояла тёмно-фиолетовая со знаками ордена Грозовой вал. За то время, что она здесь простояла, её броня успела покрыться заметным слоем пыли.
— Ты своей не пользуешься? — поинтересовался я.
— Уже несколько лет, как села батарея, — подошёл он к ней, внимательно оглядывая. — Стержни энергопитания не так легко найти.
— Не пробовал найти на кладбище техники?
— Искал несколько раз. Но, видимо, техника там лежит ещё дольше, так как все энергоячейки там сели.
— Плохо… — пробормотал я, склонившись на своей бронёй.
Её потрепало знатно. Пусть я и понимал, что бронелисты были пробиты, если судить по моим ранам на теле, однако теперь это было видно наглядно. Некоторые места пробоя выглядели так, будто тварь попросту проплавила прочную броню. Обе ноги, левая рука, несколько дыр в корпусе, достаточно заметный косой порез на шлеме — к старм шрамам добавились новые, и она стала выглядеть ещё более убитой.
— Поможешь перевернуть её? — попросил я.
Вдвоём без особых усилий нам удалось перевернуть активную броня на другую сторону, чтобы был виден ранец, которому осталось больше всего.
Первое, что бросилось в глаза, так это отсутствие почти всей нижней части. Та была попросту вырвана с корнем. Свисали оборванные провода, которые должны были идти к маяку на броне, который попросту был вырван. Не меньше досталось и радиостанции — от неё была оторван целый кусок.
Был задет даже сам энергоблок, и через дыры я мог разглядеть мягко светящиеся энергоячейки. Те вроде как работал, пусть и выдавал иногда искры. Удивительно, учитывая тот факт, что его затопило. Кое-где я видел до сих пор воду.
— Надо вытащить её наружу, чтобы просушить.
Можно было просто отсоединить рюкзак, однако у меня не было никаких инструментов для этого.
— Вижу тебя неслабо отрепало, — обратил Тагер внимание на обилие повреждений.
— Это за последнее время только, — отозвался я, помогая ему выталкивать её наружу. — Всю свою службу мне как-то удавалось избегать повреждений, но в этом мире…
— Всё иначе?
— Слишком много пси-райдеров. Сильных пси-райдеров, которые мог справитья и с космодесантом.
— Это плохо.
— Их всех, да на службу Империи бы, — вздохнул я.
— Ты веришь, что Империя позволит им остаться? Своенравным и необработанным пси-райдерам,
