— Блин, послал же Бог помощничка… Хоть на руках носи.
Не слишком тактично встряхнув Митрофанушку за шиворот, так что у того лязгнули зубы, я рывком втащил его на сухое. Да еще и поставил так, чтоб стукнулся о землю пятками. Зато, в совокупности, помогло. Парень очнулся.
— Водяной?.. — прошептал он, осторожно оглядываясь.
— Ты же говорил, что христианину не пристало в нечисть верить?
— Верить не пристало, — перекрестился тот, на всякий случай отходя еще на пару шагов. — Но опасаться не помешает. Может, она, нечисть эта, не знает, что я в нее не верю?
— Разумно. На бога надейся, а сам не плошай… — улыбнулся я.
— Хорошо сказано, ваша милость. Из вас получился бы отличный проповедник. Двери церкви ломились бы от паствы…
Тут он спустился на землю, оценил мои габариты и вздохнул.
— Не журись, казак! Какие наши годы. Пути Господни неисповедимы. Так что кто знает, может, еще доведется и в храме послужить, — отмахнулся я.
Вот уж воистину, язык мой — враг мой. Нашел с кем шутки шутить. Совсем забыл, что вокруг не третье тысячелетие, где ради красного словца можно молоть языком что ни попадя. Зная, что за базар почти наверняка отвечать не придется. Иначе все журналисты и депутаты давно бы перевелись и как вид, и как класс.
* * *
Хорошо в лесу летом, особенно в утреннюю пору, когда и ночная прохлада еще не покинула его окончательно, и мошкара не проголодалась. Обильно укрытые росой травы и листья источают легкий аромат свежести. Дышится легко, привольно. Даже настроение, несмотря на все невзгоды, изменило вектор. Ощущение, как после визита к стоматологу. Досаждающая боль и страх перед бормашиной — все это уже в прошлом. И хоть во рту горько от лекарств, да и челюсть от анестезии словно не своя, чувствуешь себя, как заново родившись… Герой, да и только.
Эх, сейчас бы не логово Людоеда-душегуба искать, а на грибную охоту выйти. Брести неторопливо, насвистывая что-то, и высматривать темные, маслянистые шляпки средь отливающей серебром зелени.
Я и высматривал. Только не грибы, а следы от кострищ…
Когда говорил Митрофану, что вода не хранит следы, мысль оформилась следующая… Будь я разбойником, неужели позволил бы своему атаману без присмотра пойти в замок, чтобы сменять добытые «непосильным трудом» трофеи на золото? Да ни под каким соусом! А поскольку ватага состоит исключительно из «честных и доверчивых» членов братства, то в эскорт к своему главарю запишутся все без исключения.
Так что разбойники, сколько б их ни было, как один, дружно попрутся к замку. А их там ждут? Сильно сомневаюсь. Зачем Людоеду так прятаться, если б он запросто впускал внутрь всех желающих? Стало быть, большей части банды придется дожидаться в лесу, пока уполномоченные будут вести торговые переговоры.
А что делают люди, когда им нечем заняться, а как скоро «купец» изволит выйти и принять товар — никому не известно? Правильно, разжигают огонь, готовят пищу и располагаются на отдых. При этом место выберут такое, чтобы не упустить атамана из виду.
То есть следы от костров надо искать на расстоянии прямой видимости края трясины. Что я безуспешно и проделывал который час подряд…
Солнце постепенно перевалило через полуденную отметку и так же неторопливо двинулось к закату. Лес потихоньку оживал, привыкал к нам. В первую очередь — мошкара. К счастью, кожа моя оказалась бронированной не только для стрел, но также и не по жалам слепням, оводам и прочей камарильи…[6] А Митрофанушка был им не по вкусу. Или монашек знал какую-то защитную молитву.
Почему нет? Вельзевул или Бааль-Зевув — одно из имен дьявола, в переводе с иврита означает «повелитель мух». Так что христианская молитва вполне могла воздействовать на его подданных. Либо кожу на этих ходячих святых мощах так же невозможно прокусить, как и у меня.
Испуганный газовым пузырем монашек больше не пытался лезть в воду, но и не понимая сути затеи, держался все-таки гораздо ближе к краю болота. Примерно посередине между мной и трясиной… Это обстоятельство нам и помогло, как и вернувшаяся к парню куриная слепота, когда дело отчетливо близилось к вечеру, и я уже собирался отдавать команду на привал и ужин с ночевкой.
Сперва раздался приглушенный возглас, потом шум падения, а еще секундой позже монашек обрадованно вскричал:
— Ваша милость! Гляньте, чего я тут нашел…
Искомое кострище обнаружилось в яме под корневищем свороченной набок старой сосны, не упавшей на землю, а зависшей на ветвях соседних деревьев. Причем так хорошо замаскировано, что не изгваздайся Митрофан в отсыревшем пепле и углях, мы точно прошли бы мимо.
Ну, правильно. Мог бы и раньше сообразить. Не имея возможности добраться до заказчика, княжьи люди все же не сидят сложа руки, а время от времени шерстят округу в поисках исполнителей. Так что разбойникам никак нельзя изображать из себя братьев двенадцать месяцев. То бишь разводить огонь в открытую, приглашая к костру всякого, кто заприметит в ночи отсвет пламени. Я вон давеча вышел на огонек, и чем для грабителей это закончилось?
Другой вопрос, почему костер жгли так близко к болоту?
Ответ пришел, когда я присел рядом с кострищем, чтобы хоть примерно оценить, как давно здесь разводили огонь.
Вот же ж дубина стоеросовая! Глядел на болото с высоты своего нового роста и не мог сообразить, что у нормальных людей радиус обзора как минимум на десяток метров меньше. Банальная геометрия…
— Молодец, — от души похвалил монашка. — Думаю, это именно то, что нам надо. Вряд ли здесь еще кто-то ночевал.
— Уж не сомневайтесь, — Митрофан привычно осенил себя крестным знамением. — Никто с чистыми помыслами и в здравом уме в такие дебри не сунется.
— Как же мы-то с тобою? — попытался подшутить я, чтоб приободрить своего спутника. — Впрочем, тебе, чтоб соответствовать, сперва умыться надо.
— То, что вы задумали, ваша милость, конечно же, достойно и благородно, но… — даже не улыбнулся монашек. — Христос завещал нам смирение. Обещая каждому воздаяние по делам его. Так что не с чистыми помыслами мы здесь, а с мечом.
— Дубиной…
— Что? — встрепенулся монашек, теряя мысль.
— Нету у нас меча, Митрофанушка. Только дубина… А что до воздаяния… Я тебе уже говорил. Откуда нам знать промысел Божий? Может, мы сейчас не сами по своей воли тут бродим, а как инструмент в его длани? Ведь ты не станешь спорить с тем, что без его на то воли в мире ничего произойти не может?
Куда бедному парнишке тягаться со студентом четвертого курса университета, для получения зачета способного заболтать до умопомрачения любого препода! Так что Митрофанушка в очередной раз углубился в теологические размышления, даже забыв об омовении. А я, наоборот, занялся мирскими вопросами. В частности, искать гать прямо сейчас или выждать следующего дня?
