Сдох, что ли? Светящаяся точка застыла на одном месте. Скорее всего… Готов. Надо бы Швану доложить, чтоб до темноты их не мариновал зря. Ха… Знал бы этот придурок деревенский, что они с тёлкой его сделали… Блондин особо старался. Можно было бы и полегче… Задело Блондина, что чикса враз его отшила, да ещё фраерок её с норовом оказался… Да, знал бы колхозник реальные дела, ни по что к Шванну не подался бы. А теперь вот — по всему видать, хана ему. Спи спокойно, Африка. И Блондин — тоже спи. Да и все остальные. Счёт за тёлку никто не предъявит. Некому уже.
Жжёный усмехнулся. Даже жить как-то легче стало… Нет, он не боялся. Глупо бояться какого-то там деревенского бухаря, но… Но дышать реально стало легче.
Африка не боялся гражданских. Его самого — да, боялись. За последние годы Африка привык к крови, смертям и тому, что ты сам — угроза и опасность. Что с твоего пути не просто уходят, а разбегаются. И то, что кто-то всё же стал на его пути — вернее, на их пути, это раздражало. Раздражало и… И тревожило. Такого не должно было быть. Такого не бывало. И поэтому лучший выход — это смерть деревенского выродка.
Жжёный прохрипел в портативный микрофончик, который обеспечивал членам группы связь с Шваном и между собой:
— «Оса», объект «застыл».
Передатчик ответил практически тут же:
— «Уголь», держи радиус. Позицию не менять. Перемещения фиксировать и докладывать в реальном режиме.
— Понял, исполняю…
— Н-не говори ему, Кир…
Тихий Настин голос заставил моё сердце сжаться от боли. Настя, бедная, несчастная Настя… Она была живой. Теперь я знал это. А Саня знал это всегда. Даже тогда, когда в это не верили её родные… Бедная девочка… За что это ей? За что это Саньке? Почему именно она оказалась на пути этих зверей? Я вздохнул.
— Не го-вори… — так же тихонько, неловко растягивая слова, повторила Настя.
Мне не нужно было говорить. Я это видел. Представлял так ясно, как будто сам был свидетелем. Как будто собственными глазами…
Подвал. Аккумуляторная лампа на полу. Голые бабы по стенам. Хорошие, добротные спальники по углам. Страх. Руки, стиснутые металлическим тросом. Тонкие беззащитные руки. Кровь на рассеченной губе. Безумное желание оказаться отсюда далеко-далеко… Такая же безумная надежда что он успеет, он придёт… Он найдёт, пока не случилось ужасное…
Потом…
— Мальчики, ну не надо… Не надо… Пустите меня… Пустите!
Он не успел. Он не пришёл. Не мог прийти. Потому что не знал. Потому что не мог знать. Но он искал. Везде. Не щадя себя. Он ведь не мог без тебя жить, Настя. И он нашёл… Поздно, но нашёл.
Они ошиблись. Расслабленные победой над беззащитной девчонкой, попыхивая сигареткой после нелёгких трудов… Они и подумать не могли, что она вырвется. Что какая-то деревенская девчонка сможет сделать то, на что не решился бы отмороженный мужик — изрезав руки в мясо, выкрутить кисти из металлической петли… Вырваться по лестнице туда, в ночную тьму, ожидая, что в тебя в любую минуту влетит раскалённая медь пули…
Они не могли ожидать, что обезумевшая от издевательств жертва ринется туда, куда за ней не пошёл бы и опытный сталк — в Поле. Туда, откуда живыми не возвращаются. Туда, где нашёл её Саня.
Африка напрягся. Там, в тумане, что-то было. Определённо было. Жжёный вскинул полевой бинокль, но пользы от него было немного. У Блондина и Рэкса были тепловизоры — вот они бы здесь пригодились. Блондин сидел недалеко — на два часа южнее, но Африка не хотел его напрягать. После случая с этой девкой почему-то общаться с бывшим корешем не хотелось. Странно, раньше разное бывало, и ничего… А теперь — не хотелось, и всё. Да и хрен с ним, с тепловизором. И так понятно, что что-то живое… Только вот хрен увидишь, пока не выползет… Ладно, доложить нужно.
Африка щёлкнул тумблером:
— «Оса», 120–150 метров по фронту, зюйд-зюйд-вест, замечено движение.
— Принято… — послышалось в переговорном.
Африка всматривался в туманную пелену. Да, вот оно… Нечто тёмное, неясное, у самой земли… Контуры размывает туман и Поле, понять невозможно, что это за пятно… Оптика тут бесполезна. Нужно ждать…
Минуты тянулись медленно. Пятно больше не шевелилось. Африка аккуратно докладывал обстановку, время от времени пытаясь рассмотреть, что же за объект скрывался в тумане. Ничего не получалось: пси-поле искажало видимость, а туман был всё ещё слишком густым. Иногда объект вроде бы шевелился, но могло оказаться, что это всего лишь обман зрения. Тут всё могло быть… Вдруг переговорное ожило:
— «Уголь», «коробочка» не видит «птицу». Повторяю: «коробочка» не видит «птицу»!
Африка аж вспотел. Вот этого он никак не ожидал… Послание означало, что артефакт исчез. Стационарный детектор, который они притащили с Большой земли, потерял «Крыло Ангела». Такое могло случиться, если арт запирали в контейнер — в таком случае «засечь» его было невозможно. Значит… Значит…
— «Уголь», проверь объект.
Жжёного передёрнуло. Он ожидал этот приказ, но выполнять его не имел никакого желания. Чёрным пятном мог оказаться он — Отморозок. И если артефакт при нём…
Шагов шестьдесят до первых границ Поля. И там… Столько же. Ладно, ладно, чуть меньше. Если бегом — полминуты до точки. Десять секунд снять контейнер. Ещё полминуты назад. Минута. Минута в поле — хреново. Очень. Поле — штука коварная. Может, поваляется пару дней с головной болью. А может… Тут нельзя угадать. Могут и списать подчистую…
— «Оса», там «яма». Не доберусь…
Недолгое молчание. Решительный ответ, да другого Жжёный и не ожидал:
— «Уголь», проверь объект. Не задерживайся, дотянешься… У тебя «колпак».
«Колпак»… Ампулка с дигидратом. По легенде эта химическая хрень должна была повышать устойчивость к нежелательным эффектам пси-воздействия. Но Африка не верил в сказки. Было бы так, незачем бы Швану набирать команду. Сам собрал бы арты, на одного бы себя и барыши поделил. Чудес не бывает… Чёрт… А лезть придётся. У Швана приказы не обсуждают. Не зря у него такая широкая известность в очень узких кругах… И всё же…
— Плюс два процента. Выполняй, «Уголь». «Светляк» присмотрит.
Шван увеличивал его долю. Что ж, неплохо. Только вот нахрена ему эти «плюс два», если… Ладно. Нужно действовать быстро.
Африка вздохнул, быстро расколол капсулу безо всяких надписей с зеленоватой жидкостью внутри, неловко наполнил пневматический шприц с малюсенькой иголочкой. Поморщился. Колоться Жжёный не любил. Но в данном случае было не до прихотей… Жидкость с едва слышным шипящим звуком ушла в бедро. Готово… Теперь выждать пару минуток. Пусть всосётся… И — в Поле.
Он забыл, как его зовут. Это было неважно… В голове помещалась только одна мысль, большая, огромная мысль — и у этой мысли было имя. Ноги отказали, и теперь он мог только ползти. Куда? Вперёд. Только туда. Зачем? Зачем… Это потом. Теперь — не упустить главное… Последнее, что у него есть: Настю. Одеревеневшие руки хватались за траву, тянули вперёд ставшее вдруг каким-то чужим тело. Что-то сильно удивляло его совсем недавно, но что — он не мог вспомнить. Может быть, и смог бы, но для этого нужно было отвлечься от главного — а отвлекаться он боялся больше всего на свете. Он мог забыть Настю. Нет, всё потом. Потом. Там, на поясе — коробочка. Он достал. Он смог. Что там, в ней? Это тоже потом. Теперь — Настя. И ещё что-то… Там, впереди. А ещё было чувство… Что Она не взяла его. Не смогла. Или не захотела. Он вспомнит, он потом всё вспомнит… Теперь нужно — вперёд. Теперь нужны силы, которых почти не осталось…
