Машина на секунду притормозила у автомата, набрызгавшего на капот аэрозольный чип-метку со временем въезда, и съехала в нижний, подземный ярус парковки для посетителей Римайн-Билдинга.
– Выходите, – сказал мне МегаСан. – Пока я найду место… Прикройте меня. Ведь они вас не увидят, если…
Он не договорил.
Что-то ударило в заднее стекло машины. Я как-то сразу понял, что это не случайность, не неполадки, не…
В общем, в нас выстрелили сзади, от входа. Заднее сиденье осыпали хрусткие кубики рассыпавшегося в крошки стекла.
МегаСан, пригнувшись, рванул из-под сиденья какую-то серьезного вида пушку – я не успел разглядеть, что именно.
Я давненько, еще, пожалуй, с Хелауатауа, не испытывал ощущения фильма, идущего без моего участия. Наверное, хорошо отдохнул за последние дни, пока снова не началась нервотрепка. И вот фильм пошел опять.
– Прикройте меня! – прошипел мне МегаСан, распахивая дверцу со своей стороны. Я автоматически толкнул свою дверцу. Я тоже пригибался. Сверху что-то посыпалось. Видимо, в нас стреляли опять, но я ничего не слышал. У меня почему-то отказал слух. Я не знал, от кого прикрывать майора Мао. Его выстрел я тоже не услышал, я его почувствовал – выстрел из плазменного оружия отдается в груди, как толчок, как шлепок сразу со всех сторон. Позади, у въезда, откуда в нас стреляли, что-то полыхнуло. Я видел, как разбегаются люди, прячась за машинами и за бетонными опорами, но не слышал, кричат ли они. Я изо всех сил думал то же самое, что спасло меня – и весь отряд – в подвале Цитадели:
"Вы никого не видите, и вам страшно, очень страшно!".
Только потом я понял, что никого – вообще никого! – не видели в этот момент все люди в подземном уровне парковки, а было здесь человек тридцать, тех, кто забирал свои машины с парковки или ставил их туда. И всем им было страшно, очень страшно. Они метались вокруг нас, как ошпаренные. Это не просто речевой штамп: я хорошо помнил, как тогда, в армии, страшно метался дурак Бабенко, опрокинувший на себя целый чайник горячего армейского чая.
Меня тоже не видели. Я отползал от машины, в которой не осталось уже ни одного целого стекла. Теперь я видел майора Мао. Он лежал с водительской стороны, я хорошо видел его руки, сжимавшие тяжелый толстоствольный плазмоган. Руки я видел потому, что у майора Мао больше не было головы. Потом я понял, что в него попал заряд из такого же тяжелого плазмогана, как тот, что все еще сжимало в руках его тело. В тот момент я еще ничего не понимал. Я просто бежал. Я вскочил и побежал, не подумав взять оружие несчастного МегаСана, не подумав вообще ни о чем. Нет, впрочем, подумав, конечно: я подумал, что не успел прикрыть его, я понял, что его убили, пока я открывал дверцу.
Ну и, конечно, я думал еще: "Вы никого не видите, и вам страшно, очень страшно!".
Я остановился только тогда, когда наткнулся на что-то непреодолимое.
"Силовое поле", всплыли в голове слова из читанных в детстве книг.
Я пытался выбежать из основного пространства гаража в лифтовый холл, откуда посетители поднимаются в здания телецентра. Сейчас в этом холле прижимались к стенам люди, выбежавшие туда из гаража при начале стрельбы.
Я не мог двигаться: что-то невидимое, но непреодолимое не подпускало меня к широким бетонным колоннам, отделявшим гараж от холла.
По спине брызнул холод. Я почувствовал, что у меня шевелятся от страха волосы.
Воля Хозяина, вот что это было.
Он не пускал меня. Его прислужники – те, что стреляли в майора Мао – не видели меня, но он-то наверняка видел. Как там сказал МегаСан – пять тысяч чего? Вуалей? Чего бы у меня там ни было пять тысяч, это же наверняка несопоставимо с мощью Хозяина, раз я не умею всего того, что так страшно и убедительно демонстрировал Хозяин тем несчастным в Космопорте…
Я так долго рвался, ополоумев со страху, в это невидимое, но непреодолимое ничто – наверное, секунд десять – что обернулся, только когда меня схватили за руки.
Два очень высоких человека… полно, да человека ли? Впрочем, я не мог увидеть ни их ушей, ни их глаз – того, что сразу подсказало бы мне, гоблины они или нет. Их лица были полностью закрыты черными эластичными масками и огромными черными очками, головы спрятаны под гладкими черными шлемами вроде мотоциклетных, могучие плечи плотно обтянуты черными синтетическими куртками, и даже рук их я не видел – вроде бы были на них какие-то перчатки, но я толком не мог разглядеть, потому что они жестко и неотвязно держали меня за обе руки – каждый одной рукой за предплечье, другой за запястье, так что я не мог шевельнуться.
Я понял, что перестал повторять про себя свою мантру, и меня увидели.
Вы не видите меня, подумал я.
Меня нет здесь. Вы держите за руки друг друга. Вы ошиблись, отпустите.
Бесполезно.
Они не отпускали. Их движения были странно неловки, но меня они держали несокрушимо крепко.
Только потом я понял, что они были под воздействием какого-то мощного психоблокиратора, и что я пытался в эти секунды взять под контроль только их, забыв об окружающих, и меня теперь видели все, от кого я пытался скрыться – и, пока я молча, весь сконцентрировавшись на паническом повторении своей мантры про себя, рвался из рук двух заторможенных силачей, ко мне подбежали другие – еще двое, трое, четверо – и мне в лицо брызнули каким-то бесцветным аэрозолем со странно знакомым запахом. Ну конечно же, так пахнет конфета "Снежок", понял я.
Теперь я уже не мог двигаться совсем. Ни руки, ни ноги не действовали. Меня обездвижили.
Этих людей – или не людей? – совсем не сдерживало то, что секунды назад не пускало меня в лифтовый холл. Меня быстро внесли в этот холл. Один из этих, в масках, шел впереди и неприятным, но сильным голосом объявлял:
– Вы в безопасности, господа. Вы в безопасности. Служба безопасности телецентра просит вас пропустить сотрудников в лифт. Злоумышленники обезврежены, господа. Вы в безопасности. Пропустите сотрудников.
Открылись двери лифта. Странно, я все осознавал, все видел, обоняние и слух даже обострились, запахи буквально душили меня – конфета "Снежок", и какой-то механический, угарный запах от тех, кто держал меня. Я только не мог шевелить руками и ногами и, кажется, именно от этого воспринимал все фрагментарно, обрывочно. Вот лифт опускается, вот меня несут по коридору, вот я удивляюсь, как люди в лифтовом холле могли принимать этих громил в черном за службу безопасности телецентра, которая ведь одета (и вообще выглядит) совершенно иначе, но тут же понимаю, что испуганные стрельбой и непонятным для них ментальным давлением люди ни за что не вспомнят потом, как именно были одеты громилы, главное – что стрельба прекратилась, и люди в боевой униформе протащили куда-то злоумышленника, в униформу не одетого, а значит – все в порядке, славные органы имперского правопорядка защитили подданных Великого Престола… или нет, здесь же республиканский Телем – славные органы правопорядка, даром, что имперские, все ж таки не зря едят телемский хлеб – вон как ловко и быстро они защитили вольных телемитов… Да, пожалуй, так оно и было —…
