Ознакомительная версия.
– Да чем мы тебе на мозоль наступили?
– Ничем, Влад. Абсолютно ничего личного… Так, встань во-он туда и смотри в море.
Судя по звуку, орденец открывает кабину «унимога». Глухо стучит нечто железное.
А потом:
– «Мадрас» – «Берлину». «Мадрас» – «Берлину». Стол накрыт, четыре блюда и десерт. Стол накрыт. Аут.
Ну и с каким это, интересно знать, «Мадрасом» «Берлин»-Вернер сейчас имел радиоконтакт? С расшифровкой условных фраз и гадать не хочется.
– Все, Влад, можешь пока присесть и отдохнуть. Недолго осталось.
Сажусь прямо на траву, рука незаметно ныряет в карман и сжимается на рукоятке «леди таурус». Радоваться рано: до Вернера метров тридцать, из коротыша-револьвера я на такой дистанции хорошо если в сарай попаду – а вот он уже убрал «беретту» в кобуру, зато на шею повесил прихваченную из кабины Г3, и направлен ствол винтовки, разумеется, на меня. С ремня очередью от бедра – на тридцати метрах не промахиваются, «гевер-драй» та еще дура, но именно тут тяжесть ей только в плюс, меньше водит.
Геройство подождет, расклад неподходящий.
– Не поделишься, что дальше будет?
– А почему нет, – отвечает Вернер. – Сейчас придет судно и всех нас заберет, только я поеду в каюте как белый человек, а вы в отсеке как живой товар.
Ы?
– Работорговля разве разрешена?
– Севернее Залива – не очень, а на юге… на юге иные порядки.
– Говоришь, ничего личного?
– Совершенно ничего. Вы удачно подвернулись и позволили мне сделать ноги с дополнительным профитом.
Так, ладно, об удаче будем говорить потом.
– Юрген, но какого черта тебе вообще взбрело делать ноги? Разве Орден так плохо платит?
Вернер свободной рукой поправляет очки.
– Хорошо платит. На это – не жалуюсь. Там, на юге, мне такие оклады не светят. Но знаешь, Влад… деньги в этой жизни решают далеко не все. Вокруг новый, обширный, почти нетронутый этой гребаной цивилизацией мир, по специальности я – как раз тот, кто может и хочет исследовать заповедные уголки, их полно, их можно сказать до хрена, и спрос на это имеется, ведь людям в каждом поселении важно знать, на какие ресурсы можно опереться на месте, а какие придется ввозить извне… я умею, я могу выявлять такое – а меня держат на этой гребаной Базе, где всю округу много лет как исходил Легенда-Чамберс и доразведывать больше нечего, только проверять точные ориентиры в начале каждого сезона, когда после дождей чинят чугунку и заново поправляют дорогу! Сколько раз просил, переведите в поле – нет, говорят, вакансий не имеется…
Искренне говорит. И я вполне его понимаю.
Не понимаю другого.
– А почему же ты просто не уволился из Ордена, раз рутина достала, а специальность такая востребованная? Организовал бы свое дело…
Вернер невесело смеется.
– Мог бы, уволился. Так не отпускали. Секретоноситель, Schweinhunde![78] Кому я эти секреты продать могу, интересно…
– И поэтому ты решил хлопнуть дверью, а проезд на ту сторону закона оплатить за наш счет.
– Точно. Ничего личного, Влад, повторяю…
Краем уха ловлю тихое урчание мотора. Поворачиваюсь к морю. С юга, уверенно обходя скалы на малых оборотах, в бухточку ныряет моторная яхта. Небольшая, чуть поменьше орденского траулера, который по утрам завозил на базу свежепойманную рыбу; окрашена в серо-синие разводы – не иначе, морской камуфляж. «Веселого Роджера» на флагштоке нет, но на корме сварена явно самодельная турель, на которой установлен – у меня челюсть отвисает, – даже не пулемет, а самый натуральный ПТР Симонова*! Ни хрена ж себе ретирадное орудие…[79] Вот, значит, какой ты, «Мадрас».
– Все, руки на затылок, встал и шагай вниз.
Подчиняюсь, деваться некуда. Дистанцию Вернер держит грамотно, даром что и не подозревает о револьвере.
Пока мы спускаемся, «Мадрас» – или как там зовется яхта с кормовым пэтээром – уже полностью входит в бухту, притирается как-то вполоборота и спускает сходни прямо на песчаный пляж. Бросают якорь или нет, я заметить не успел, а швартовочных концов на берегу нигде не зачалено.
По сходням на песок сбегает смугло-коричневый типчик в белом тюрбане и линялых шортах, на перевязи за спиной у него болтается не то тесак, не то абордажная сабля, а за пояс шортов без всякой кобуры заткнут «наган». Пиратский атаман. С поправкой на то, что на дворе не восемнадцатый век, а чуток более позднее время.
– Алоха, Берлин! – машет правой рукой, а левую держит у револьвера. – Что, товар строптивый попался?
Акцент жуткий, наши программеры-индийцы на онлайн-конференциях и то говорили разборчивее.
– И тебе салют, Мадрас, – отвечает Вернер у меня из-за спины. – Товар не строптивый, но привередливый – молочко пить не стал, пришлось под прицелом держать. Если поможешь, я сейчас его напою и все будет тип-топ.
– Это можно. А пока загрузим остальных.
Пиратский атаман разворачивается и выкрикивает распоряжение. Языка в упор не понимаю, но тон отчетливо командный.
На пляж спрыгивают еще двое: громадный наголо бритый негр в ярко-красном жилете и устрашающего вида семейных трусах, и плотный индус, а может бирманец, в мешковатой хламиде с пятнами машинного масла и иных субстанций, которые не отстирает уже ни один порошок. Индус-бирманец без оружия, у негра за спиной болтается укороченный «ли-энфилд»*. Небрежно хватают за руки-ноги ближайшее к берегу тело, то есть Гену Шакурова, и тащат на яхту.
Тем временем Мадрас, вынув из-за пояса «наган» – точно, левша – подходит ко мне поближе и, поигрывая револьвером, бросает:
– Дернешься, получишь пулю в кишки. – И, мне через плечо: – Берлин, действуй.
– Ага.
Шорох, легкое «чпок» вскрытой жестяной банки. Голос Вернера:
– Ты сейчас медленно повернешься, возьмешь пиво и выпьешь.
Медленно поворачиваюсь. Беру серебристую с бордовым ободком банку. Спиной чувствую в пяти метрах дуло «нагана».
Медленно подношу отравленное пиво ко рту.
В десяти шагах от нас трость в руке Сая чуть поворачивается и делает еле слышное «пых».
Падаю влево, швырнув пивную банку назад через плечо, рву из кармана револьвер, всаживаю две пули в Мадраса… «наган» которого, выбитый метким выстрелом Сая, уже валяется где-то в стороне.
– Замерли, никому не двигаться! – Сай с колена, сжимая мой «кольт» обеими руками, уже целит в тех двоих, что тащат Шакурова. Метров сорок… дистанция не совсем пистолетная, но это для меня, а Сай – профи.
Я же, привстав, вцепляюсь мертвой хваткой в винтовку опешившего Вернера, а левой рукой вжимаю ему в бок горячее дуло «леди таурус».
– Дернешься, получишь пулю в кишки.
Индус-бирманец послушно выполняет команду Сая; негр, бросив Шакурова (головой вниз… хоть повезло, что на песок), сбрасывает с плеча «ли-энфилд», получает в грудь три пули, но перед тем, как упасть, успевает выстрелить в ответ – и попадает. Хорошо хоть, не в Сая, а как раз в замершего истуканом Вернера. Рыжий орденец, тихо всхлипнув, оседает наземь.
Ознакомительная версия.
