— Во-первых, сержант, — сказал я как можно спокойнее, — мы обещали им безопасность. И мы за нее отвечаем. А во-вторых, — голос мой предательски дрогнул, — там моя жена.
Сержант промолчал, а Йорген бросил на меня изучающий взгляд.
— Принято, Агдам, выдвигаемся. — Командир огляделся по сторонам. — Отделение! — крикнул он. — Ко мне!
Шесть угловатых силуэтов в бронированных комбезах подошли с разных сторон, кто-то спрыгнул с башни поваленного танка.
Я обратил внимание на то, что у всех у них на левом бронированном наплечнике весьма пошарпанного голографического камуфляжа была изображена S-образная ящерица. Саламандра. Наверное, Андрей был из них. Видать, элитная группа.
— Значит, вводная такая, ядрена корень, — сказал командир, — операция по освобождению заложников. Мы с Охотниками прем в квадрат девятнадцать, южное направление. Помещение категории «У», здание котельной. Всем загрузить тактические карты. Потом проводим разведку, изучаем план здания и все по схеме. Вопросы?
— А может, дождемся, пока бардак[34] подойдет? — спросил один из бойцов.
— Бардак пойдет с «Тарантулом» с юга, — ответил командир, — мы на связи: данные нам передадут. Наша задача в тыл им выйди.
— Слышь, комод,[35] — низким басом спросил рослый солдат с РГД за спиной, — а мы не налипнем[36] в одно жало и цыпленка, и душманов? И Охотнички эти мне…
— Охотнички эти, Пресный, с «Ящером» вчетвером почти три часа воевали. И уничтожили четыре тяжелых танка, вручную. Слабо один?
Он зло и презрительно сощурился.
— Заложники, — напомнил Пресный — он слегка растягивал гласные, — цыпа, как локатор у них торчит там. Если мы его ломаем, они уже готовы к штурму.
— Лови тишину, Пресный, — грубо приказал командир. — Раздайте Охотникам наши частотные декодеры. Чтобы переговариваться могли с нами.
— Есть, — с явной неохотой сказал громила.
Нам закрепили на антеннах небольшие цилиндры декодеров — паладинские самые мощные.
— Выдвигайтесь вдоль башни, — приказал командир, — я догоню.
— Пошли. — Сержант махнул нам рукой, внимательно разглядывая Сенькину берданку.
Мы двинулись за десантниками аккуратными, размеренными шагами, слегка пригибаясь, стараясь держаться естественных укрытий.
Я обернулся назад: фигура командира отряда склонилась над телом «Ящера».
Мы продолжали двигаться вдоль стены «КлиБУса». На нас надвигалась группа построек производственно-обслуживающего типа. Переднее приземистое здание, с двумя большими черными провалами, в которые уходили ржавые рельсы узкоколейки, по-видимому, было депо.
— Не зли комода, — услышал я на общей частоте голос одного из бойцов.
— Да я просто спросил, и все! — начал оправдываться голос Пресного.
— Все-таки сын, хоть и приемный…
У меня вспыхнула в голове ужасная мысль: неужели и правда Андрей сын этого человека? Господи! По возрасту вполне подходит! Они ведь и вправду опоздали на несколько секунд! А он еще так спокоен и идет спасать нашу группу! Страшно подумать, что он сейчас чувствует… даже несмотря на то что на Марсе быстро привыкаешь к смерти в принципе… Даже если он и приемный…
Да… Паладины бывают разные… как и Охотники тоже…
И все же я насторожился: а вдруг он озлобится? Вдруг…
Нас нагнал командир: в скудном ночном освещении лицо его было словно отлитая железобетонная маска. Мне стало почему-то стыдно, что я не остановил этого отчаянного парня сейчас, возле танка, хоть я и понимал, что это вряд ли было реально, и все же… все же…
— В депо по сканеру чисто, — услышал я в шлемофоне чей-то голос.
— В депо не суемся, обходим с двух сторон, — мрачным голосом, не терпящим возражений, сказал командир. — Пресный, Мак и Санчо: вы с Охотниками слева, остальные со мной, пошли.
Наша группа разделилась как в хорошо отрепетированном балете: пригибаясь к земле, тихими быстрыми, но плавными шагами на согнутых ногах бойцы разбились на два маленьких отряда. Какофония выстрелов стала немного усиливаться, многократно отраженная стенами зданий.
— За мной, — тихо прогудел в наушниках бас Пресного, вскинувшего руку вверх.
Мы добрались до стены депо, а остальные скрылись за торцом корпуса.
Нагнувшись, мы пробирались под окнами, из коих некоторые ощетинились занесенными терракотовой пылью осколками стекол.
На пути попадались какие-то покореженные сетчатые конструкции и прогнившие, почти занесенные песком трубы, сложенные «горкой».
Я озирался по сторонам, но никаких признаков бандитов пока не видел. Мы подходили к краю стены, из-за которого высунулся покосившийся семафор, словно подглядывал за нами из-за угла.
Следом за ним начиналось несколько рядов пакгаузов, мимо которых ветвились стрелками почти засыпанные песком дорожки рыжеватых рельсов. Возле пакгаузов стояли полуразвалившиеся вагоны и платформы.
Пресный вскинул руку, замерев возле угла депо, словно охотничья собака, которая принюхивается к запаху дичи. Все разом остановились.
— Через пакгаузы не идем, — тягуче и невозмутимо пробасил наш командир, — выходим на двенадцать часов от торца: ориентир — трансформаторная будка.
Он исчез за углом. Сенька бежал передо мной, сжимая свою берданку, как копье папуас. Приклад чудо-оружия болтался в опасной близости от моих наколенников, и я семенил мелкими шажками, стараясь не наделать шума. Йорген замыкал, то и дело оглядываясь, с автоматом на изготовку.
Выбрались за угол и рванули к будке, перебегая между какими-то ящиками и кучами мусора.
Справа от будки стояла невесть откуда взявшаяся сильно заметенная песком покосившаяся набок противопехотная пушка, вокруг которой был выложен бруствер из туго набитых мешков. Затвор из казенника был выворочен с корнем и валялся под лафетом.
Оставалось только гадать, как это могло произойти: вероятно, преждевременная детонация снаряда в процессе зарядки ствола.
Вышли к будке — и опять короткая остановка.
— Триста метров, на десять часов, — вновь прогудело в наушниках, — стена с выбитыми окнами на четыре.
Я мельком заметил на торце одного из пакгаузов висящий высохший труп в полуистлевшем военном комбезе, распятый на гвоздях: да, видать, здесь часто были стычки.
Легкий холодок царапнул спину между лопаток.
Собственно, стена с выбитыми окнами была единственной деталью какого-то небольшого здания, разрушенного почти полностью. Перед ней нелепо и с какой-то вызывающей непокорностью гордо возвышалась станина изъеденного коррозией токарного станка. Дальше, к западу, уходила вымощенная бетонными плитами улочка, которую окружали двухэтажные гаражи. В центре нее стоял коричневым силуэтом, каким-то памятником в стиле антиутопии покореженный автопогрузчик, на «клыках» которого покоилась примотанная проволокой труба.