понять, но уловил смысл одного разговора.
– Ты не ранена? Почему ты такая слабая? – спросила Гальва.
– Сама попробуй десять дней пробыть птицей.
Почему-то Йорбез показалось, что это очень смешно, и она едва не проглотила свою самокрутку. Гальва осталась рядом с королевой в углу пещеры. Я же направился к центру, чтобы пошарить в сумках мертвого мага Гильдии, по имени Бавотт, того самого, который сделал великаншу маленькой, а королеву превратил в птицу. Там оказалось скромное состояние из аустримского золота и серебра, но, увы, ни единого «совенка». Я почтил Бавотта, закрыв ввалившиеся глаза покойника и накинув шарф ему на лицо для защиты от мух, устроивших тризну. Ожерелье на его шее, казалось, гудело от магии, и я забрал его, хотя даже не догадывался, для чего оно нужно. Может, это и есть Твердокаменное ожерелье, о котором я слышал в Доме Вешателя в Кадоте? Как теперь узнаешь?
Я посмотрел на великаншу, а она на меня.
И вдруг я понял, что меня поразило в книге, которую она держала. Мисфа сказала, что книга убила тех, кто пытался ее читать. Ну конечно же! Она написана Алфавитом-убийцей – одной из самых темных тайн Гильдии. Но великанша говорила, что поймала эту книгу, когда та пыталась убежать. В памяти у меня шевельнулись кое-какие рассказы о верхушке Гильдии.
Я порылся в своей сумке и достал проверенные перчатки из козьей кожи.
– Можно посмотреть эту книгу?
– Она убьет тебя.
– Меня – нет, а вот тебя она отравляет.
Великанша по-прежнему не отпускала книгу, только смотрела на меня, и глаза ее, размером с крупное яблоко, казались крохотными бусинками на огромной голове. Она говорила, что будет драться за книгу, но это было еще до того, как я напоил ее водой. Еще три глубоких вздоха она разглядывала меня, а потом протянула мне книгу. Если вам нравится думать, что у меня дрожали руки, то я не стану утверждать, что этого не было.
На засаленной кожаной обложке крупными буквами из сусального золота было написано по-галлардийски:
Lį Livēre dil Ouchure Comblēct.
«Книга Глубокой Тени».
А в самом низу добавлено мелкими, но тоже золотыми буквами:
Louray chē bulay echēre mirdēct.
«Читай и мечтай, чтобы тебя укусили».
Сказано в рифму, если вы заметили. Очень хитро. Никто никогда и не говорил, что эти мерзавцы глупы. В кожаный переплет по самому краю вставили ряды острых зубов, довольно заметных, но не выступающих за край. Все они были мелкие, но разной степени мелкости. Кошки, куницы, лисы, множество других скулящих и крадущихся тварей внесли туда свою лепту. Местами переплет как будто был покрыт броней из лакированного крабьего панциря.
Я повертел книгу в руках и понял, что она стала лосниться еще сильней. Мне был знаком этот блеск. Контактный яд, вызывающий тошноту в малых дозах и убивающий в больших. В Низшей школе мы провели немало вечеров, мучаясь тошнотой, потому что этот яд наносили на дверные ручки и подмешивали нам в пиво. Но к концу первого года мы стали невосприимчивы к нему. И все же я был рад, что на мне перчатки. Если в этой книге записаны секреты Глубокой Тени, простому Шутнику вроде меня не полагалось знать их, и яд здесь мог быть сильней.
Это была очень тяжелая книга.
Я знал, что она выполнена Алфавитом-убийцей, но понятия не имел, убьет ли он Шифра вроде меня. Когда я впервые услышал о нем, еще в школе, то решил, что нет, не убьет. Насколько я понимал его действие, с тем, кто знает Алфавит-убийцу назубок, ничего не случится, но нужно обязательно выучить его, прежде чем попробовать прочитать слово или фразу. Сложность в том, что в нем сотни знаков и никого не обучают ему, кроме высших чинов Гильдии. Обучение начинается, когда тебя называют тенью и передают под твою ответственность целый город. Выучить Алфавит можно, потому что ни одна буква в отдельности не убьет тебя, но если ты начнешь читать и остановишься, чего-то не поняв, эта заминка приведет к смерти. Может быть, еще и поэтому Гильдия так сильна – во главе ее не бывает тупых недоносков.
Монархия плоха тем, что, каким бы умным ты ни был, все равно можешь выплеснуть из своей трубы недоумка. Возможно, тебе повезет и твой сын или дочь получит хотя бы половину твоего ума, но как насчет внука? Скорее всего, получится болван, и, когда он унаследует трон, все, что ты создал, рухнет в дерьмо. В Гильдии не так. Тупого ни за что не возьмут в истинную школу. Тот, кто не блещет умом, никогда не попадет в высшие круги, а если и попадет, Алфавит-убийца поймает его на ошибке и непременно убьет.
– Ты собираешься читать эту книгу или пускать слюни над ней? – спросила Норригаль немного невнятно, из-за принятых лекарств.
– Еще не решил, – ответил я.
Мне отчаянно хотелось открыть книгу и посмотреть, что там в ней, понять, смогу ли я ее прочитать. У меня потеплело на сердце от этой мысли, мое везенье было со мной. Если бы знаки Алфавита-убийцы собирались убить меня, я бы почувствовал холод, пробирающий до самых пяток, стоило бы мне только подумать о такой опасной затее. Так почему бы не доверить собственную жизнь этому чувству? Боги свидетели, я уже делал так раньше.
Я был настолько испуган, что едва не обоссался, но разница между сильным и слабым не в том, что сильный не намочит штаны, а в том, что он эти мокрые штаны подтянет и пойдет дальше. Я открыл книгу на случайной странице ближе к концу и сосредоточился, понимая, что либо пойму то, что увижу, либо умру.
Поначалу слова казались размытыми, но не успел я подумать: «Вот и все, я покойник», как они сделались четче.
Маги не имеют в Храве такой силы, как в Молрове или Хольте, ганны слишком тупы для магии. Они хорошие мечники и копейщики, но против великанов могут не больше, чем домашние кошки против медведей. Только королева мешала нам, но теперь она попала в наши руки, а королевство разрушено. Пусть лучше падет Храва и весь Аустрим, а Гильдия потеряет небольшую долю доходов, зато другие страны увидят, что случится, если они прогонят Гильдию Берущих. Как и тогда, когда пали все лошади, мы изменим мир к нашей выгоде, радостно служа Запретному в этом и других делах, и да сохранит нас смех молодыми, а злость – богатыми.
Я продолжал читать. Все, что сказала Мертвоножка в Бесснежном лесу, теперь подтверждалось: Берущие держали магов в полном подчинении и создавали
