оттого, что в ней повышенное содержание ионов железа. Просто и обыденно. Что именно делало кровь зеленой, представления не имею, никогда не копал глубоко, но не сомневаюсь, что и для нее есть вполне материалистическое, скучное даже научное объяснение…
А однажды мне пришло в голову… Если бы я писал фантастический роман, непременно вставил бы красивую романтическую сцену наподобие следующей. Приходя в себя в госпитале после тяжелого ранения, я обнаружил на тумбочке у койки странный цветок, большой, синий, приятно и незнакомо пахнувший, как две капли воды похожий на озерные кувшинки, росшие там, где Алатиэль нашла жемчужную раковину.
И это была не галлюцинация, не бредовое видение – я был уже в ясном сознании, держал его в руках, вдыхал аромат. Но потом он куда-то пропал, медсестрички никакого цветка не видели. Но я-то сразу догадался, что это был привет от Алатиэль, именно от нее – не тот мужик Грайт, чтобы посылать кому-то цветы…
Или так. Однажды, году, скажем, в пятидесятом, скажем, в Минске я шел с Наташкой и пятилетним карапузом Колькой к речке Немиге – и вдруг увидел на другой стороне улицы красивую молодую женщину, ничем не отличавшуюся платьем и прической от минчанок, – и она стояла, не сводя с меня глаз. А когда я наконец сообразил, что это повзрослевшая Алатиэль, ее уже там не было…
Красиво, верно? Вот видите… Только ничего этого не было. И ни разу Алатиэль мне не снилась – как и весь ее мир. Было – и прошло, никогда не вернется, что тут еще скажешь? Я не ученый и не романтик по натуре, я отставной полковник пограничных войск, с которым однажды произошло нечто странное, чему нет никаких доказательств, даже трубка пропала где-то в тяжелейшем для нас сорок втором году.
А самое занятное… Я думал иногда…
Грайт был человеком, всегда выполнявшим свои обещания и никогда не бросавшим слов на ветер. А потому не будет таким уж безудержным полетом фантазии допущение, что сейчас в мире под тремя лунами на какой-нибудь столичной площади стоит бронзовый всадник. Конь, как это за монументальными конями частенько водится, принял невероятно картинную позу, шею изогнул по-лебединому, красиво поднял переднюю ногу. Всадник, вполне может статься, принял напыщенную до глупости позу – с монументами это тоже случается сплошь и рядом. На нем форма командира Красной армии, на петлицах три кубаря. И у него мое лицо, возможно, с горделивым до идиотизма выражением, какого у меня не было никогда в жизни.
И тамошние голуби при первой возможности гадят на мою бронзовую непокрытую голову.
Вот уж что хорошо – у них там наверняка нет юных пионеров. Иначе стыд прошибал бы при попытках представить такую картину: в какой-нибудь праздничный день – а день сокрушения Моста, уверен, стал праздником, люди любят их создавать по поводу и без повода – под звуки горнов и барабанов пионеры торжественно возлагают цветы к копытам моего бронзового коня. И пионерские отряды наперебой соревнуются за право носить имя Костатена – к которому прилагается не один почетный эпитет. И седая заслуженная бабушка Алатиэль напутствует молодое поколение:
– Дети, будьте такими, как Костатен!
Представляете? Да меня бы зашугали насмешками сослуживцы, узнав они о таком. Кличку приклеили бы остроумную…
Лучше уж гадящие на голову птички – что с них взять, с неразумных?
Красноярск, октябрь 2022
Т. е. двоюродные.
Колхоз.
Оружие.
Готов к труду и обороне; Готов к противохимической обороне.
«Чемодан» – крупнокалиберный снаряд.
Гармата – пушка.
Герой популярных в 30–50-е гг. детективов Льва Овалова.
В битве при Омдурмане (Судан, 1888 год) англичане, потеряв всего около четырехсот человек, уничтожили из пулеметов примерно десять тысяч повстанцев-махдистов. Одно из первых в военной истории применений пулеметов на поле боя.
«Анабазис» – название двух книг древнегреческого полководца и писателя Ксенофонта о дальних походах. В романе «Похождения бравого солдата Швейка» Я. Гашек употребляет это название в ироническом смысле, описывая недолгие блуждания Швейка по тылам.
