— В смысле?
— До завтрашнего утра мастерская переходит на осадное положение. Хорошо что все наши уже здесь. Больше мы никому не позволим пропасть.
— В мастерской полдюжины рабочих, как ты им все это объяснишь?
— А я и объяснять ничего не буду. Дверь на замок. Кому по нужде… в ведро за ширмой. Быстрее закончат, быстрее уйдут, — леший нашел глазами Нестерова. — Вот и майор здесь. Поможет.
В этот самый момент Фомин поднял руку, привлекая наше внимание. Когда мы встретились взглядами, хозяин Рынка прокричал:
— Они ваши! — Фома указал на все еще стоящих рядом с ним слесарей.
Я помахал в ответ, понял, мол, наши.
— Вот теперь можно и приступить, — Андрюха подтолкнул меня в сторону БТРа.
— Ты вот что… — я зашагал рядом с ним. — Пашку устрой где-нибудь. Пусть спит. После контузии ему желательно лежать. Дадим ему хоть ночь провести спокойно.
— Они идут с нами? — Леший спросил «они», явно намекая как на пацана, так и на его сестру.
Мне пришлось притормозить и вкратце объяснить приятелю как все вышло, почему Пашка и Лиза все-таки оказались в нашей команде.
— Может оно и к лучшему. Под присмотром будут. — задумчиво произнес Загребельный.
— Хорошенький присмотр! — с горечью хмыкнул я. — И место тоже ничего… Проклятые земли называется.
Андрюха ответил не сразу. Сперва крепко задумался, а уж потом негромко, словно опасаясь что кто-то подслушает его крамольные мысли, произнес:
— Знаешь, мне иногда кажется, что место играет не такую уж важную роль. Главное мы сами. И пускай этот гребанный мир прогибается под нас, как когда-то пел господин Макаревич.
— Ты уверен, что он пел именно так? — на душе у меня полегчало.
— Примерно, — Леший ободряюще подмигнул.
Возле БТРа собралась вся наша компания. Машина уже остыла, хотя… кое-какое тепло от нее, видать, все-таки продолжало идти. По крайней мере Лиза, Пашка и Блюмер сидели на броне, подсунув под себя руки, это у кого они конечно были.
Серебрянцев с Нестеровым стояли у теперь уже намертво запечатанной боковой двери и о чем-то в полголоса переговаривались. Я даже знал о чем. Конечно же обсуждали появление туннеля и причину, которая этому способствовала. Леший ведь не скрывал свою находку. Перед тем как подойти к нам с Фомой он продемонстрировал ее милиционеру, Ипатичу, Блюмеру и всем, кто изъявил желание посмотреть. Совсем другой вопрос кто и чего из всего этого понял.
— Так, друзья мои, займемся делом! — я обвел взглядом людей. — Уже и вечер не за горами, так что до выхода осталось часов двенадцать-тринадцать.
Услышав эти новости, народ зашевелился, всем своим видом выказывая полную готовность. Кислыми оставались лишь только брат и сестра Орловы. С них-то я и решил начать:
— Молодежь займется оборудованием кое-каких удобств. — Я видел как в глазах юных харьковчан появилась смертная тоска, но все же продолжил: — После этого на электроплитке, тут даже и такая штука имеется, сварите чего-нибудь пожевать. Часть припасов уже принесли. С нас не убудет, а людям чтоб работать силы нужны. Лиза, после всего этого устроишь брата спать. Нам завтра целый день трястись. Чтобы выдержать дорогу, Павел должен набраться сил.
На несколько секунд Орловы оцепенели, после чего переглянулись и с воплем «Ура!» скатились с бронированной спины «302-го». Они вдвоем кинулись мне на шею. Я обнимал этих детей, даже улыбался им в ответ, а про себя все думал: «Вот идиоты! Неужели тридцать лет назад и я был точно таким же?»
Когда Лиза и Пашка отправились на трудовые подвиги, я сконцентрировал взгляд на Серебрянцеве.
— Даниил Ипатиевич, как вы себя чувствуете?
— Максим Григорьевич, это вы так деликатно выясняете смогу ли я работать дальше? — старик улыбнулся, отчего стал похож на деда мороза с открытки. Правда очень усталого и помятого.
— Что-то в этом роде.
— Давайте продолжать, — ученый вздохнул. — Раз надо, значит надо.
— Сергей, будешь помогать.
Я даже не поинтересовался самочувствием аспиранта. Если уж седой семидесятилетний старик, только вчера вернувшийся с того света, готов работать, то сможет и он.
— Ну, а вы… — наконец очередь дошла до Загребельного с Нестеровым.
— А мы знаем чем заняться, — Леший кивнул своему напарнику и представители силовых структур отправились в сторону главных ворот, туда, где были обнаружены следы деятельности неведомого противника.
Самое последнее распоряжение я приберег для самого себя. Прежде всего отогнать машину вглубь ангара. Там уцелели почти все лампы, приготовлены инструменты и оборудование для ремонта ходовой части, и главное… Там нет этого зловещего нагара на полу, нет пепла. Конечно точно я не знаю, но возможно это прах погибших людей. А потому не очень хотелось копошиться в нем, уподобившись гнусному трупоеду.
Работа с ходовой частью дело в общем-то не особо сложное. Это вам не двигатель. Все предельно просто и понятно. Если ты специалист, то по большей части трудятся руки, а голова так… иногда контролирует процесс. Все остальное время она может предаваться приятным мыслям и воспоминаниям… ну или не очень приятным, это уж по желанию. Выходило так, что сейчас мысли мои были не такими уж светлыми и совсем не приятными. Затягивая гайки, отыскивая трещины и сколы, регулируя дорожный просвет, я все время косил глазами по сторонам, все пытался обнаружить то, чему здесь быть не полагалось, выискивал в словах своих помощников подозрительные неточности и несоответствия.
В самом начале занимался я этим с превеликим усердием. Воспоминания о черном жерле разверзшегося туннеля были еще слишком свежи. При одной мысли, что все это может повториться, по спине ползли крупные мурашки. Однако шли минуты, часы. Ничего такого… из ряда вон выходящего не происходило. На смену страху и напряженности стала приходить усталость. Как говорится, перегорело. Правда Леший все же разок подлил масла в огонь. Он присел рядом, с видом знатока прокачал еще не установленный амортизатор, а затем негромко, чтобы слышал только я один, потребовал:
— Ты проверяй тут все самолично, каждую мелочь.
Заряда подозрительности, который передал мне подполковник ФСБ хватило еще часа на полтора. К этому времени удалось сменить все протекшие амортизаторы и лопнувший торсионный вал. В целом качество работы меня удовлетворило, и я разрешил одевать колеса. С этим делом нахомутать было довольно сложно, и я уже хотел расслабиться, но тут появился Нестеров, которого Загребельный отправил обжимать гайки. Учитывая потенциал той штуковины, что сидела внутри у милиционера, я понял, что креплению колес настал полный пипец. Пришлось отогнать майора и, тряхнув стариной, взяться за дело самому.
