Можно было узнать у камердинера, но Грива спрашивать не стал. Просто загадал: если китайцы, значит, его сегодняшний сон ничего не значит. Если нет…
Да и нет. Один из гостей действительно был китайцем. Маленький сухонький старичок с желтой косицей на затылке. Второй китайцем не был. Тоже невысокий, но крепкий, как правильно высушенное копейное древко. Специальный координатор Хокусай Танимура. И Главный Консультант Президиума Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции доктор социологии Сяо Сянь.
– Здравствуй, майор Грива, – по-китайски произнес доктор Сянь, и по тому, как он это сказал, Грива понял, что общая беда китайского народа его не коснулась.
– Тайный советник Грива, – поправил Артём. – Наш контракт расторгнут.
– Расторгнут, – согласился Сяо Сянь. – Мы получили уведомление и не стали его оспаривать.
«Еще бы вы его оспаривали», – подумал Грива.
– Но нам бы хотелось попросить тебя, господин тайный советник Грива, об услуге, я бы даже сказал – о помощи.
– Хотите, чтобы я принял участие в ваших переговорах с Китаем?
– Переговоры закончены, – спокойно сказал доктор Сянь. – Четыре часа назад между нами было подписано соглашение о снятии взаимных претензий. Новое руководство страны принесло свои извинения за случившийся инцидент. Обе стороны согласны восстановить положение, имевшее место до начала конфликта. В связи со сложным положением Китайской Народной республики Комитет отказался от каких-либо контрибуций. Прошу рассматривать мои слова как официальное заявление.
– Как представитель Российской Империи, союзника Китайской республики, я выражаю радость по поводу столь щедрого решения Комитета! – таким же официальным тоном произнес Грива.
Он и впрямь был рад. Да и в правительстве наверняка обрадуются. Воевать с «Аладдином» то еще удовольствие. Правда, в военном министерстве ликования не будет. Генералитет уже нацелился поиграть в войнушку.
– Чем же моя страна может помочь Комитету, если война закончена? – спросил Грива. – Сообщите мне – и я доведу вашу просьбу до Государя Императора.
– Твоя страна – ничем, – ровным голосом произнес доктор Сянь. – Ты – можешь.
– Артём, – по-русски сказал Хокусай Танимура. – Помоги. Пожалуйста. Он ожил.
– «Пессимист»? – Грива невольно понизил голос, словно его могли подслушать.
– Да. Все очень плохо, Артём. Пока это касается только «Аладдина», но очень скоро затронет всех. Всё человечество. Пожалуйста. Любые условия…
– Условия я хочу обсудить с вами наедине, Танимура-сан, – быстро сказал Грива. – Прошу вас – в мой кабинет. Доктор Сяо, вам придется подождать. Не возражаете?
– Разумеется, – на сморщенной желтой мордочке Сяо Сяня не отразилось ничего. – Только прошу учесть, тайный советник, что господин Хокусай Танимура больше не специальный координатор… – Доктор Сянь сделал небольшую паузу. Театральную. – Шесть часов назад господин Хокусай Танимура был избран кризисным директором Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции с неограниченными полномочиями впредь до особого распоряжения Президиума Центра.
– А как насчет «Аладдина»? – поинтересовался Грива. – Кто теперь командует там?
– Кризисный директор Хокусай, естественно, – доктор Сянь сделал вид, что удивлен вопросом. – Комитет – одно из подразделений Центра.
«Очень интересно, – подумал Артём. – У вас поменялась власть. Хвост больше не вертит собакой?» Но вслух он сказал:
– Тем лучше. Значит, господин Хокусай обладает всеми необходимыми полномочиями. Прошу вас, господин кризисный директор.
– Рад за вас, Танимура-сан! – тепло произнес Артём, когда дверь его кабинета закрылась.
– Не могу сказать того же, – проворчал бывший специальный координатор. – Все очень, очень скверно, Артём. Говори свои условия. Мы примем любые.
– Никаких условий, Танимура-сан! Я же ваш должник! Просто расскажите, что произошло и чем я могу помочь.
– Произошло страшное, Артём, – Грива видел, что Хокусаю нелегко дается этот спокойный тон. – Мы должны были его уничтожить, – виноватым голосом произнес он. – Я должен был настоять… Я не сделал этого. Теперь он очнулся. Артём! Антарктической базы «Аладдина» больше не существует.
– Не понял? А «Головастый»?
– «Головастый» либо заблокирован, либо уничтожен. Никакой связи с базой больше нет. Весь персонал мертв. Поступление информации прекратилось через четыре минуты после его пробуждения. Мы видели, что происходило на базе. Я просмотрел всё, кроме его записи.
– Почему – кроме?
– Ему больше не нужен прямой контакт, Артём. Восемь наших сотрудников, просмотревших запись пробуждения, покончили с собой.
– Я хочу видеть эту запись! – заявил Грива.
– Мы ее привезли, – с готовностью ответил Хокусай.
Грива активировал компьютер. Вложил в щель «таблетку» с записью. Помедлил немного… Все-таки это могли быть последние минуты его жизни.
«Царю Небесный, Утешителю. Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны. И спаси, Блаже, души наша…»
Раздался легкий хрустальный звон.
Грива открыл глаза.
Вызов. По закрытому правительственному каналу. Адресат не опознан.
Немного поколебавшись, Артём открыл доступ. Наверное, ему просто хотелось чуть-чуть отложить опасный просмотр.
На экране возникло бородатое лицо. Миша Лебедкин. Вернее, тот, кто скрывался под его именем. Парализованный китаец. Интересно, как…
– Здорово, Тёмка! – с бодростью, удивительной в парализованном человеке, сказал…
Черт! Это был настоящий Лебедкин.
– Мишаня, это ты? – Грива немного растерялся. – Живой?
– А почему я должен быть мертвым?
– Видишь ли, дорогой, – Грива уже взял себя в руки, – совсем недавно кое-кто, очень на тебя похожий, попытался меня прикончить.
– Разбудить, – сказал Лебедкин.
– Что?
– Если бы ши-фу хотел тебя прикончить, он бы так и сделал. Он хотел тебя разбудить. У него получилось?
– Затрудняюсь тебе ответить.
– А сам он что говорит?
– Он не говорит, – с долей сарказма ответил Артём. – Извини, дорогой, но я ему шею сломал.
– Вот даже как? – Миша Лебедкин ухватил себя за бороду, нахмурился. – Он жив?
– Жив. Насколько я знаю, его готовят к операции. Прогноз благоприятный…
– Никаких операций! – воскликнул Лебедкин. – Он – сам! Прикажи, чтобы его не трогали!
