Острая боль обожгла его, когда клинок вонзился в тело, дробя ребра, разрывая кожу и мускулы. Невольно вскрикнув, Джеймс мертвой хваткой вцепился в руку Фашара и рванул на себя. Громадная масса, помноженная на инерцию движения килрача, сделала свое: споткнувшись об выставленную ногу юноши, он потерял равновесие, и Джеймс швырнул его через себя…
…прямиком в объятия силового поля, удерживающего Жанну.
Адский вой Фашара, разобравшегося в происходящем, слился с пронзительной трелью контрольного прибора на его поясе. Силовое поле потемнело, когда он в него влетел в него, и (Джеймс едва поверил своим глазам) вытолкнуло девушку прочь. Вместо нее в центре поля находился килрач, а Жанна неподвижно распласталась в нескольких метрах от них.
Огненный ореол охватил Фашара, сквозь который смазались черты его тела. Время адского устройства кончилось, и с каждой секундой внутри поля росла температура, неумолимо стремясь к отметке в пять тысяч градусов. С ужасом Джеймс смотрел, как вспыхнула одежда, а вслед за ней чернела и свивалась в извивающиеся жгуты шерсть, обнажая кожу, лопающуюся и исторгающую струи пара. Закипевшие глазные яблоки разорвались в клочья, кожа с головы килрача лохмотьями слезла, открыв покрывающийся трещинами череп; то же самое происходило с телом, окутанным клубами пара. На мгновение Джеймс ощутил сострадание к неимоверным мукам Фашара, но тут же вспомнил, что еще чуть-чуть — и на месте заместителя командора Тагар Дусит умирала бы Жанна.
С громким треском полуразрушенное тело килрача лопнуло на тысячи кусков, под свист нашедшего свободу перегретого воздуха. Отвернувшись от ужасного зрелища, юноша неверной поступью пошел прочь. Куда и зачем он не думал: один порыв завладел разумом, подавив остальные мысли и желания. Спать, лечь и заснуть, дать отдых усталым мышцам и разуму, избавиться от кружащегося мира в глазах и жгучей боли в раненых руках и груди…
— Я выдержу, — чьи-то руки обхватили его, помогая опуститься на землю, покрытую мягкой травой; кто-то шептал ему в уши бессвязные фразы, преисполненные благодарности и любви. — Я выдержу…
Он отключился!
Пространство над Изольдой, боевая база «Гетман Хмельницкий», капитанский мостик. Через сорок семь минут.
Джонсон, баюкая сломанную руку, лежал на холодном полу мостика. Вокруг все было черным и красным: черным — из-за вонючего дыма от тактического дисплея и панели радистов, а красным — из-за крови, что заливала ему глаза. А он почему-то не чувствовал боли: ни в руке, которую сломал, кубарем катясь по лестнице после попадания в базу антиматерии; ни в груди, через которую прошел электрический разряд, когда его швырнуло на разрушенный пульт радиста; даже голова не болела, хоть он давно потерял счет ударам по ней.
На него упала чья-то тень, потом до мелочей знакомый голос прозвучал где-то над ухом:
— Ну что, старик, держишься? Держись, скоро врачи придут… — Фарбах в разодранной рубашке и без кителя, плюнул на все и уселся просто на пол рядом со своим заместителем. Сначала Джонсон воспринял это спокойно, а потом задумался: как же так, командор сидит, а я лежу перед ним? А за ней появилась вторая мысль: база! Я должен доложить командору про базу…
— Нет, Блэйк, лежи! — Фарбах заметил его потуги подняться и с тревогой склонился над ним. — Все в порядке, все в порядке! — он повторял это раз за разом, вытирая лоб рукавом рубашки, которая когда-то была белой, а теперь стала красно-черно-серой.
— База… — прошептал Джонсон.
— С базой все в порядке… в основном, — настойчиво сказал командор. — Мы победили, дружище, слышишь меня? Победили!
«Победили…» Джонсон пару минут обдумывал слова Фарбаха и решил, что это хорошо, про что незамедлительно сказал (точнее, прошепелявил) командору.
— Да, да, хорошо… А знаешь что? Разведчики с семнадцатой базы встретили Джеймса с Жанной и теперь везут их домой. С ними тоже все в порядке, разве что Джеймс слегка ранен. А ты отдыхай! — строго добавил командор. — Считай, что твоя смена на сегодня закончилась.
Джонсон усмехнулся настойчивости командора, но промолчал, заинтересованно смотря на огоньки пламени на месте тактического дисплея. Он хотел про что-то спросить у Джона, но никак не мог вспомнить про что именно. «Сейчас я немного отдохну, — подумал он, — и тогда обязательно вспомню».
Вздохнув, Джонсон смежил веки. Вскоре он крепко спал, словно ничего и не было.
Изольда, база Конфедерации номер семнадцать. 2385.1.1, 23:09 (16:39 по местному времени).
С шумом в небо взмывали транспортные корабли, один за другим, увозя с собой людей и оборудование, которое не могли бросить здесь. Десятки летунов барражировали по периметру базы, просматривая джунгли в поисках врага, наземные орудия пристально следили за просеками в лесу, в любую секунду могущие выплюнуть десятки и сотни смертельных снарядов.
Вся семнадцатая база кипела, как растревоженный муравейник. Эвакуация заканчивалась, и от людей требовалось в спешном порядке завершить все, что не сделали раньше. Несколько групп саперов закладывали взрывчатку на различных участках базы, минируя здания, защитные комплексы и оставленное оборудование. Другие перепрограммировали системы наведения с таким расчетом, чтобы они открывали огонь по любой движущейся мишени; устанавливали боевых киборгов на режим автоматического поиска и уничтожения цели. Люди были вынуждены покинуть базу, но собирались максимально навредить килрачам, которые сунутся сюда первыми.
На всей территории оставалось только три или четыре места, где не было сумасшедшей беготни и напряженной работы. И в одном из таких мест, в медицинском отсеке транспортного корабля на взлетном поле, было двое людей, совсем недавно найденных и триумфально доставленных на базу.
Джеймс и Жанна лежали на диагностических койках, крепко пристегнутые к ним. Жанна спала, сладко улыбаясь во сне, а юноша, не шевелясь, смотрел на источающий темно-синий свет потолок.
«Изольда изменила меня!» — думал Джеймс, вспоминая события последних дней. Как это случилось и какими были изменения — пока он не мог сказать: это покажет будущее. И только будущее решит, были ли эти изменения во зло или во благо.
Жанна, очнувшаяся во время гибели Фашара, нашла вскоре его транспортное средство — что-то среднее между грузовой платформой и летуном. Именно на нем Фашар доставил генераторы силового поля и дефлектор, блокировавший работу магнитных полей их оружия. Приложив неимоверные усилия, она погрузила туда бесчувственного юношу, и они полетели к базе, тщательно обойдя сторожевой пост килрачей.
Потом… Потом были встречи, радостные лица, овации, периодически заглушаемые салютами. Жанна по пути рассказывала ему о том, откуда она знала принцип работы силового поля, что в конечном результате и спасло их (еще бы понять, как те килрачи, на Сенай, могли это предвидеть?); рассказывала о долгом пути через джунгли, пока он был без сознания; рассказывала обо всем, что произошло, пока они были оторваны от мира… Она говорила, и, казалось, не могла наговориться, словно еще до конца не веря, что им удалось спастись.
