Тренинг не прекращался ни на мгновение.
Ежесекундно Флетчер могла задать любой вопрос, например:
- Что ты сейчас делаешь?
- Ем.
- Почему ты ешь?
- Потому что я голоден.
- Зачем ты ешь?
- Чтобы поддержать силы для выполнения задачи. Все это напоминало бы уроки катехизиса… если бы я не знал, что на самом деле кроется за этим, и потому говорил правду.
- В чем состоит твоя задача?
- Установить контакт с кроликособаками, чтобы создать пространство, пригодное для обмена информацией.
- Молодец. Чего еще тебе хочется?
- Я бы очень хотел… пообщаться с Лиз, но сейчас не должен этого делать.
- Отлично, Джеймс. Что-нибудь еще? - Нет.
Я чувствовал, что перехожу на другой уровень самосознания. Он отличался глубиной.
Я ощущал собственную силу, словно был творцом всего сущего - леса, лугов, холмов, безмятежных далеких лиц.
Особенно лиц. Они так далеко от меня. Мое племя. А я его вождь? Не… совсем. Я… шаман.
Странное состояние.
Я решил прогуляться по лесу.
Флетчер отрицательно помотала головой.
Настаивая, я заявил, что это поможет мне окончательно очиститься.
Она согласилась при условии, если сзади пойдет охрана.
Это меня не устраивало.
Она сдалась и разрешила.
Я знал, что солдаты будут незаметно следовать за мной, но это меня не волновало - лишь бы я их не замечал.
Лес был величественный. Плотный балдахин из ветвей с широкими темными листьями скупо пропускал свет, подрумянивавший бронзовые стволы деревьев. Иглы света можно было потрогать, в них плясали золотые пылинки.
Ветер расчесывал вершины деревьев, между которыми проглядывало яркоголубое небо. Испещренная солнечными зайчиками листва шумела торжественно, как орган. Подошвы тонули в ковре свежей зеленой хвои, покрывавшей мягкую коричневую землю.
Я глубоко вдохнул. Воздух пахнул блаженством: соснами, жимолостью и целым букетом зеленого. На розовое не было и намека.
Я мог бы остаться здесь навечно.
Откуда-то доносился шум ручья. Я направился к нему и…
… передо мной открылась поляна.
Буйство цвета, роскошь и блеск, от которых стало больно глазам.
Такого еще никто никогда не видел на планете Земля!
Колеблясь, я ступил на нее.
Пурпурный плющ с бледно-фиолетовым и и белыми полосами, свернувшись, подался в стороны. Темные волочащиеся кусты выбросили в воздух снопы серебряных искр. Тоненькие красные побеги поднялись с земли султанами черных и розовых перьев.
И повсюду - цветочные мандалы, от которых невозможно оторвать глаз. Цветы стлались ковром, по которому пробегали бесконечные волны. Они то высоко поднимались, то ниспадали с засохших деревьев, свисали с веток причудливыми водопадами. Королевское зрелище!
Я замер, в изумлении раскрыв рот. Человеческий глаз не мог различить сотни оттенков серебряных и алых, оранжевых и темно-синих, почти черных, анилино-во-красных, желтых и голубых каскадов.
А какие ароматы!
Меня омывали волны запахов свежеиспеченного хлеба, земляничного варенья, свежих сливок, яблочного напитка, персиков - и много еще, чему я не знал названия. Темно-пурпурный запах, чуть приправленный алыми ароматами; сладкие аккорды золотисто-маково го благоухания. Опьяняющие ароматы чародейства, преддверие хрустальных врат рая и радостного низвержения в преисподнюю.
Я забыл о том лесе, который оставил за спиной.
Проклятье! Почему это гиблое место так прекрасно?
Утром третьего дня датчики приборов отметили червя на восточной опушке леса.
Тихий голос сообщил:
- Кажется, я что-то вижу.
Мы сгрудились у мониторов. На большом экране червь казался маленьким. Он, приподнявшись, балансировал на гребне склона и выглядел озадаченным. Его глаза поворачивались так и эдак, пока он изучал маскировочные купола посреди луга. Червь прополз немного вперед… и остановился, явно колеблясь. Его глаза опять задвигались. Назад. Вперед.
Мы включили максимальное увеличение. Глаза червя спрятались в складках кожи, потом снова выкатились.
Обернувшись, он посмотрел назад, затем снова задвигал глазами.
Мне показалось, что я понимаю его чувства. Это был пятилетний ребенок, увидевший нечто очень интересное, но не знающий, стоит ли обследовать это самостоятельно или лучше позвать маму.
Наконец червь решил. Послушный ребенок, он отправился на восток - домой.
В этот день больше ничего не произошло.
В течение ночи датчики отмечали движение на гребне холма, но это мог быть олень или койоты.
В. Как хторранин делает себе аборт?
О. Пожирает отложенные яйца.
Бойтесь уродцев, дары приносящих.
Соломон Краткий
Меня разбудила Лиз:
- Джим.
- А? Что? - Вокруг стояла непроглядная темнота. - Который час?
- Ш-ш. Тише. Уже светает. Тебе надо пройти в кабину.
Я потер лицо и свалился с койки.
- Я же сказала, тише! - прошипела Лиз. Я прошел за ней в нос вертушки.
- Ну, что там у тебя?
- Смотри.
Я взглянул на экран монитора, потом выглянул в окно. Даже сквозь маскировочную сетку были видны три кроликособаки, сидящие на дальнем краю круга.
- Они пришли, - прошептал я и посмотрел на Лиз: - Мне не чудится?
Она отрицательно покачала головой. Я начал расстегивать рубашку.
- Надо поскорее начинать.
Она прикоснулась к моему плечу.
- Время еще есть. Мы будем действовать строго по инструкции.
- Но они могут уйти.
- Сомневаюсь, - возразила Лиз.
Меня насторожила неуверенность в ее голосе. Я повернулся к ней.
- Сколько они здесь сидят? - Час.
- И ты не разбудила меня?
- Как командир операции я решила, что тебе надо выспаться. Если они пришли сюда общаться, Джим, то никуда не денутся. Если же нет, спешка и вовсе непростительна. Пока горит желтый свет, мы будем работать по плану. Нужно еще установить связь с Оклендом - напрямую и через спутник, - поднять группы наблюдения и прикрытия, настроить высокоразрешающие мониторы. Так что можешь спокойно позавтракать и еще раз потренироваться с Флетчер. Зеленый свет я дам не раньше, чем через девяносто минут. Возможно, и позже. До тех пор, дружок, ты по-прежнему подчиняешься моим приказам.
Усвоил?
- Так точно, мэм.
- Прежде всего надень-ка сбрую с медицинскими датчиками. Надо перед выходом успокоить сердечко и восстановить дыхание.
- Неужели так заметно?
- Выполняйте приказ. - Она ткнула большим пальцем через плечо. - У меня полно других дел.
Я поплелся выполнять приказ. Разбудил Флетчер, показал ей наших гостей, и снова мы погрузились в привычную рутину подготовки и очищения. Тем временем возбуждение во мне нарастало, как снежный ком. Я словно опьянел, даже хуже того.
