Ознакомительная версия.
— Труби атаку! — скомандовал Одрик. Ожидание закончилось. Не увидеть сигнала флагом мог разве слепой. Пришло время умирать, не допустив прорыва.
Тысяча человек шагнула одновременно вперед. Не отставая ни на шаг, не отрываясь ни на пядь от строя. Еще шаг. Кто думает легко обучить действовать слаженно, как пальцы на руке, сотни разных людей, никогда не пытался проделать это на деле. Повторять вновь и вновь, пока не добьешься нужного результата, — вот единственный рецепт. Зато и пробить их строй не так просто. А кто хочет научиться, есть еще куча маленьких секретов вроде ритмичного повторения одного древнего стишка.
«Пусть в роду воинов сын не родится…» — мысленно повторял каждый, сдвигаясь на очередном слове.
«Если он чести и мужества не имеет…»
Они двигались одним целым, и даже бегущие навстречу от победоносных врагов ополченцы невольно устыдились и стали присоединяться к отряду.
«Если родится такой, пусть скорее умрет.
Боже, дай счастья тому, кто намерен сражаться…»
Одрик проткнул первого бегущего варвара, даже не успевшего понять, откуда пришла смерть, и отдал очередную команду.
— Рази! — повторяло множество голосов вдоль строя.
Он не увидел, как размещенные на флангах полки ударили с боков радостно втянувшемуся в мешок вражескому войску. Ему было не до сигнала, поднявшего в седла полторы тысячи кавалеристов для удара в тыл. Сейчас важнее удержать тонкую линию. Горичане уже устали, а его когорты свежи и подоспели вовремя, вновь вставив пробку в горлышко страшной бутылки, где продолжалась мясорубка.
Зажав варваров с трех сторон и не позволяя им развернуться, использовав численное преимущество, федераты принялись истреблять сгрудившихся в огромную толпу врагов. Их уже такая близкая победа оказалась обманкой, и битва неожиданно превратилась в дикую резню. Даже те, кто пытался сделать нечто, вынужденно передвигались не куда хотели, а увлекаемые в случайном направлении массой множества тел. Перелом наступил внезапно.
Никто уже не слышал команд, и большинство горичан мечтало просто вырваться из смертельной ловушки, особенно когда сзади их принялись обстреливать кавалеристы, перебившие прикрытие. Нарыв лопнул, выбрасывая из зажатого со всех сторон мешка бегущих назад людей. Хуже ничего нельзя было придумать.
Они неслись со всех ног, спасая жизнь, нередко бросая оружие и все, что мешало передвижению. От коня не удерешь, и не существует ничего страшнее для пехотинца, чем преследующий его всадник. Отбиться можно только группой и имея копья. Желательно подлиннее. Кавалерия федератов, отбросив немногочисленных конных противников, после прошлогоднего уничтожения их почти не осталось, не пошла грабить лагерь, а занялась избиением трусов.
Устилая поле жутким ковром из множества трупов, кавалеристы ворвались внутрь уже позже. Сопротивление почти полностью отсутствовало. Многие бросали оружие и ложились ничком, признавая сдачу. Дух их был окончательно сломлен, и от утренней яростной готовности биться не сохранилось ни следа. Люди Блора вязали пленников. С безоружными и не пострадавшими в бою обходились жестко, с презрением.
Только теперь, когда все было кончено, Блор спустился вниз в сопровождении толпы обозников и десятка телохранителей. Ну и, естественно, с Возмездием рядом. Он пустил сегодня в ход всех, и пойди хоть что хуже, могло закончиться полным провалом. Предпосылки имелись, и явные. Если бы не Одрик с его когортами, могло повернуться по-всякому.
Не так важно. Победа есть победа. Он рискнул и выиграл. Больше, чем обычную схватку. Много больше. Сила и мощь горичан осталась на этом поле, подумал, глядя, как обозники деловито добивают раненых врагов и обчищают трупы.
Откуда берется столько воронья? Будто чуют заранее поживу и со всего мира слетаются разом.
Пришпорил Самрата, в очередной раз ощутив его скрытое недовольство. После длительной разлуки жеребец долго не хотел его вновь признавать. Пришлось обхаживать и уговаривать, не замечая смешков людей за спиной и старательно игнорируя ехидные комментарии Возмездия.
Конечно, сегодня у него были десятки жеребцов и кобыл. Он уже и не помнил, сколько именно, радостно спихнув их на своего конюшего Ситрика, прибывшего со всей остальной компанией из Кнаута. Все хозяйственные записи и расчеты поручил Шарлотте. Ей ведь это нравится, а вот ему нет. Скучно считать каждый куль с мукой или наличие сена в амбаре. Безусловно, это важно, но на то и экономка существует. И жалованье, между прочим, получает неплохое. И не на ребенка. Той выделен отдельный счет.
Безусловно, он мог бы выбрать любого коня, и были в его табуне ничуть не хуже, однако к Самрату испытывал дружеские чувства и хотел вернуть былую близость. А те… Просто средство передвижения, и никак нельзя рассчитывать, что встанет у тела раненого хозяина или самостоятельно кинется на его защиту. Боевой конь воспитывается долго и стоит гораздо выше цены в золоте, признавая лишь одного.
Ничего особо интересного в захваченном вражеском лагере не было. Опять трупы, сидящие в стороне под охраной пленные, опрокинутые телеги, валяющиеся повсюду вещи, не слишком довольные рожи победителей, которые вместо распихивания по карманам вынуждены собирать все захваченное в кучу. Правда, кое-что к рукам наверняка прилипло, но не стоит из-за подобных мелочей дергаться. Прибудь первыми сюда ополченцы — уж точно не удержались бы от грабежа. Что ни происходит в жизни, все к лучшему.
И радостно кудахтающий Райан наводил на благодушные мысли. Уж ежели он не потрясает кулаками и не требует всех выгнать, кроме его подчиненных, значит, дела обстоят действительно неплохо и хапнули мы прилично.
— Мы взяли казну! — завопил тот с ходу. — Почти двенадцать тысяч больших империалов!
Интересно, сколько это по объему? Пара сундуков. Не суть. На год хватит всем платить. Уж на это он наложит лапу в целях обеспечения войска. Пусть попробуют вякнуть. Сейчас он вполне мог себе это позволить. Конница лично его, и делиться со всеми не обязан. Райан тоже подчиняется напрямую. Вряд ли станет возмущаться. Не первый месяц вместе. С какой стати ополченцам отдавать? Кое-что выделить придется, но основной кусок останется. Или сделать очередной широкий жест? Нет уж. Прошло время заманивания.
— А тцарь? — потребовал Блор не менее важное.
— Палатка там, — небрежно показал Райан, — а сам удрал.
Увы, нельзя получить все. Шустрым оказался до невозможности. Казну даже не успел забрать, а смылся. Может, и не так плохо. Поведение нового тцаря спрогнозировать тяжело, а ход мыслей Тимо он неплохо изучил. И по действиям, и по донесениям, и по словам пленных, и от перебежчиков. Чем дальше, тем больше таких появлялось.
Ознакомительная версия.
