на все мои недавние скачки с препятствиями.
— Ефрейтор, у нас там ещё раненый. Думали, сами командира донесём, но раз уж вы конные, то быстрее выйдет.
— Где? — вместо ответа спросил я. Унтер махнул солдатам, возившимся в конце колонны с растянутой палаткой. Они спешно поднесли к нам раненого. — Кладите на землю! — я узнал того самого офицера, которого видел со штабс-капитаном в расположении батальона накануне ночного боя. Судя по эмблемам на погонах и шеврону на рукаве шинели, капитан командовал сапёрами. Лицо и шею раненого заливала мраморная бледность. Даже когда его не слишком мягко уложили на землю, офицер всё ещё не пришёл в себя, — перевязали?
— Да. У капитана ранение в правое бедро. Сквозное. И головой шибко ударился, когда с лошади падал, — пояснил унтер.
— Рвоты не было?
— Вроде нет.
Я оттянул повязку, рана немедленно закровила, капитан глухо застонал и открыл глаза.
— Что? Где? — едва просипел он.
— Дмитрий Михайлович! Господин капитан, не волнуйтесь, вы ранены, сейчас отправим вас в госпиталь, — начал успокаивать его унтер.
— Н-немцы?! — снова прохрипел капитан.
— Отбились, ваше благородие, не переживайте, постарайтесь не разговаривать и берегите силы. Вот, — я отвинтил у своей фляги крышку, — попейте, вы потеряли много крови. Нога сильно болит?
— Дёргает. Голова…
— Понял, — ещё раз внимательно осмотрел капитана, реакцию его зрачков и симметрию. Прощупал осторожно основание шеи, медленно и аккуратно попросил повернуть голову влево, вправо. Признаков кровоизлияния в мозг, по крайней мере, на первый взгляд не было, — мутит сильно?
— Да.
— У вас сотрясение мозга. Нужен покой и сон. Попейте ещё. Я сейчас сделаю укол, — снова полез за шприцем. После инъекции морфия, подождав минут пять, наложил новую повязку на бедро, прибинтовав сразу и правую ногу к левой для лучшей фиксации и покоя раны при транспортировке.
— Господин унтер-офицер, грузим капитана, — стрелки понесли своего командира к двуколке.
Я уже хотел скомандовать санитарам занять свои места, следить и придерживать транспортируемых во время движения.
Что-то дёрнуло меня за полу шинели, а затем за рукав. И только после этого я услышал хлёсткий звук выстрела. Голова унтера, уже направившегося со своими стрелками к колонне, вдруг резко дёрнулась назад и он кулём рухнул на утоптанную землю. Пуля вошла ему в правую глазницу и выбила височную кость. Сердце замерло и в следующее мгновение забилось, словно птица в клетке.
— Немцы!!! — многоголосы крик со стороны брусиловцев был прерван очередью из пулемёта, хлестнувшей по только начавшей выстраиваться колонне. Солдаты брызнули врассыпную, ошалело пытаясь понять, откуда ведётся огонь.
На секунду от неожиданности перехватило дыхание. Осмотревшись, я заметил двоих санитаров из своего отделения, свесившихся с края повозки и свалившегося к её колёсам капитана. Быстрый взгляд на раненого: вроде ничего не поправимого не произошло, просто сполз с подножки, когда заносивших его санитаров настигли неприятельские пули. А вот со штурмовиками всё. Насмерть. Отвоевались парни. Множественные в грудь и голову.
— Доставить раненых к переправе! Меня не ждать! Трогай!!! — заорал я на ездовых и, успев выхватить раненого капитана буквально из-под колеса двуколки, нырнул в колючие дебри кустарника, стараясь беречь глаза и не переломать шею и ноги на скользком склоне.
Стрельба по колонне нарастала. Мимо меня тоже вжикали пули, но уже не так катастрофично, как вначале. Видимо, отъехавшие повозки отвлекли вражеских стрелков. Совершенно не к месту я заметил, что короткие пулемётные очереди звучали несколько иначе, чем таканье Максима.
Надо же, нарвались. Как не вовремя! Шагов через десять кустарник поредел, и я оказался на дне небольшой ложбины. Здесь протекал вполне действующий ручей, глубина которого оказалась неожиданно большой, и я чуть не рухнул в ледяную воду вместе с капитаном на руках.
Преодолев водное препятствие, решил идти вдоль ручья, логично предполагая, что в итоге он приведёт меня к реке, а там и спасительная переправа. Совесть меня не мучила. Если и суждено стрелкам геройски погибнуть, то Царствие им Небесное и слава воинская, а если отобьются, знать удача на их стороне.
Я же в ответе за капитана и остальных раненых. Эх, братцы, братцы. Двоих из отделения, ни за понюх табаку… Прошляпили германцев как…два пальца об… в бога, в душу и его апостолов! Предупреждал же подъесаул!
Ладно, потерявши голову, по волосам не плачут. Хотя чего это я? Какая голова? Ходу, ходу!!!
Капитана-то я дотащу, не вопрос, но вот нарастающий шум голосов откуда-то сверху оврага меня начинает напрягать. Похоже, кто-то из нападавших заметил мой манёвр с попыткой скрыться в терновнике. Эх, была б зелёнка, как зелёнка, а не это весеннее убожество, можно было бы и в казаков-разбойников поиграть, а так выхода особого нет. Надо стряхивать хвост.
Продолжая пробираться вдоль топкого берега, а приметил за очередным поворотом ручья довольно глубокую промоину в земляной стене русла, оплетённую корнями кустарников. Вода после таяния снега значительно спала и её уровень не доставал до небольшой, правда, сыроватой, земляной площадки около пяди.
Быстро снял разгрузку, стянул порванную шинель, расстелив её на земле и уложил капитана, убедившись, что тот спит глубоким медикаментозным сном. Мда, вашбродь, проспите всё веселье… Оставшись в гимнастёрке с бронежилетом, снова накинул разгрузку, проверил наган, ножи, вынул из чехлов обе лопатки, затянул подбородочный ремень шлема. Жаль, конечно, что все гранаты извёл. Всё же рациональнее было бы разобраться с гансами без лишнего шума. Карабин решил оставить рядом с капитаном и аккуратно высунулся из-за поворота, прикрываясь пучком корней, торчащих из размытого склона.
— Мда, чёта многовато вас для моей первой рукопашки, херы… — метрах в двадцати пятеро немецких солдат с карабинами наперевес осторожно продвигались по руслу, вертя головами на триста шестьдесят градусов.
— Нем айнен оффицир либент! — прошипел идущий впереди судя по серебристым нашивкам на погонах гефрайтер.
Ага, офицера тебе подавай, кандидат херов? Блажен будь, Миротворец. Тогда лови привет уже от русского ефрейтора! Кто не спрятался…
— Юстас!!!
На этот раз переход в сверхрежим произошёл практически мгновенно. Не знаю, чего ожидали эти кайзеровские пехотинцы в бескозырках с красным околышем. Но касками, мужики, всё же пренебрегать нельзя. Даже если идёте на охоту за ранеными противниками.
Лезвия штыков только начали разворачиваться в мою сторону, а я уже раскачивал маховик смерти среди солдат противника, проскользнув справа, между гефрайтером и рослым конопатым рядовым в очках. Командиров следует валить первыми — это азбука. Пока край остро заточенной лопатки рассекал трахею и щитовидный хрящ несостоявшегося кандидата в унтер-офицеры, удар моей правой ноги с хрустом проломил грудную клетку конопатому. Толчок, глубокий присед — и по моей каске проскрежетало лезвие штыка третьего ганса. Шустрый гад! Вот
