Опять пауза.
— Пока нами не обнаружены и «знакомые по прошлой жизни», что позволило бы сделать некоторые выводы, интересные, но практически неприменимые… Таким образом, узнать что-то о динамике «староземных» событий решительно невозможно — пока что, во всяком случае. Повторюсь, отслеживание и анализ продолжаются.
Все слушали молча: уж больно резко Гольдбрейх начал ушибать.
— Теперь следующее. Моделирование такого объекта, как Новая Земля, который, сохраняя астрономические величины объекта старого, получил новую конфигурацию материков, есть, без сомнений, самая дорогая часть проекта — принимая во внимание то обстоятельство, что во всех реальностях существует извечный баланс «затраты — результат», нам непросто допустить возможность моделирования еще и идентичного космического пространства вокруг нас — Вселенной. Это уже перебор в допуске. Но тогда мы вправе допустить единственно возможное. — Гольдбрейх обвел глазами сидящих. — На сегодняшний день наша планета буквально «подставлена» на место старой, ныне уже на этом месте отсутствующей по тем или иным причинам. Платформу устанавливают в ту же «старую» пространственную точку. И это очень важный момент, опорный, даже важнейший. Он все и определяет.
Он говорил о явлениях такого порядка, что и спрашивать второпях не хотелось. Это нужно обдумывать, обсуждать с друзьями, искать доводы…
— Подставленный объект — это и есть Платформа. При очевидной для Смотрящих неудаче — а она, в чем нет моих сомнений, определяется методами объективными, — Платформа неким порядком «форматируется». Ставятся новые условия, по оргвыводам прошлых попыток, территория заселяется из запасов «пункта передержки» — и процесс запускается заново. Каковы реальные кадровые запасы — неизвестно. Мало того, вполне может быть и такое, что абсолютно все вариации Платформы заселяются в некоем «запаснике» — цехе комплектации — всегда примерно одними и теми же людьми. То есть и в Платформе-3 был профессор Гольдбрейх, который, трижды увы, общественных надежд не оправдал, хотя и имел ресурс Канала… За что я хотя бы тут готов принести извинения.
— А почему вы думаете, что в Крепости сидели люди из нашей обоймы? Почему не современники строения? — наконец-то прорвал пелену молчания Вотяков.
— Мы так считаем по причине необходимости ускорения процесса Селекции, при сохранении главного — Человека, каков он есть. Запускать многотысячелетний процесс с нуля, но при воздействии, например, Канала, они не будут — слишком велик риск на выходе получить несколько иное Существо. Но этого и не требуется: такие эксперименты проводятся на других, пригодных для того планетах. Кстати, именно поэтому я не допускаю переносов людей в иные миры и на иные планеты, ибо там есть свои, и вполне, как говорит мой уважаемый оппонент Гоблин, годные, «дети галактики».
— А что же происходит с каждой старой Платформой?
— Она каждый раз гибнет от воздействия очередной и бесконечной гекатомб-космогонии.
— А когда происходит подстановка?
— Раньше катастрофы. Причем здесь не обязательно банальное уничтожение, рациональней использовать такой ресурс в других звездных системах — и, при маловероятной удаче, селекционировать там нечто новое. А Смотрящие весьма рациональны.
Все помолчали. Неужели действительно, как считает проф, Земля стирается или переносится в другое место лет за пятьдесят до катаклизма, когда калькулятор Смотрящих говорит «минус»? Типа чего ждать-то. А старожилы пусть потом крутятся под другими солнцами. Кошмар.
— То есть нас могли изъять лет этак пятьсот назад?
Марк Львович по-стариковски вздохнул.
— В чем резон сделать людской запас, пусть и огромный, но «раз и навсегда»? — спросил Демченко.
— Скорее всего, это была разовая акция изъятия, непростая, но тщательно подготовленная. Массовое исчезновение людей. Отчего-то именно тот момент в развитии человечества показался Смотрящим наиболее предпочтительным для изъятия «образцов».
— И каждый раз подставляют?
— Именно так. Каждый раз высаживают в «настоящий природный грунт», со всеми его факторами и характеристиками.
Многое из того, о чем и так думалось каждому, сейчас становилось очевидным, выпуклым, в чем-то масштабным, в чем-то фатальным.
— Но если Платформа сгорает в адском огне, то почему видны следы зачисток?
— Потому что никаких зачисток, в нашем понимании, не было. Правильней говорить не о зачистках, а о следах былых «программ», применяемых при материальном моделировании искусственного окружения. По аналогии с «корешками» старых и давно уже удаленных вами программ с домашнего компьютера. Вот они и проявляются. Благодаря чему мы можем в крошечной толике увидеть, на чем и где были сосредоточены организационные усилия Смотрящих в былых попытках.
— То есть и Промзона, и Крепость — следы старых программ, вылезшие случайно?
— Точно так. Наивно полагать, что по планете в какой-то момент времени поедут большие зеленые фигуры с огнеметами и швабрами в руках. Форматирование, причем не всеобъемлющее, а с сохранением некоего «удачного», происходит, по одной из версий, не здесь, а в определенном «хранилище матриц Платформ». И идет послойно: например зачищается «бумажный слой», потом «железный» и так далее. И, как это всегда происходит со сложными системами, копятся сбойные кластеры программ, парадоксальные участки, накопление погрешностей — все это и ведет к огрехам в конечном результате. Надо отметить, весьма и весьма небольшим.
— Ага. Значит, жители Промзоны Крепости не видели?
— Не факт. Могли видеть, могли не видеть. А могли видеть и соседствовать с чем-то совершенно иным, чего нет в нашем варианте. Про биологическое разнообразие Платформ и вероятности изощренных попыток запускать в былые модели различные «раздражители» я сейчас умолчу, это совершенно отдельная тема. Но ваши «сабли» прямо указывают, что нечто подобное Смотрящие практиковали, отказавшись от такой практики, как нам пока что кажется, в нашей версии Платформы. Что, впрочем, тоже не факт: все может проявиться.
— Значит, вероятность встретить на планете местных жителей или выживших из других Платформ нулевая?
Профессор замялся.
— Нет, такая вероятность существует.
— Почему вы так думаете?
— Это просто мое личное встречное моделирование. Мне хочется активно участвовать в процессе, а не быть просто кроликом, — улыбнулся Гольдбрейх. — Но сейчас подробно об этом я говорить не готов.
— И это относится к «программным сбоям»?
— Да, к ним, равно как и к фактору накопления опытов, — коротко сказал профессор. — Спасибо, господа, у меня все.
