— Что, — с любопытством спросил Фердинанд, когда Женя вернулась, притащив из подвала очередную порцию бутылок и нехитрую закуску, — наш Сэр был прав?
— Как всегда, — подтвердил один из новеньких. — Как работать, от него пользы никакой, но если сказал, вот здесь будет засада, не ошибается. Как раз на повороте они нас и хотели дождаться. Мы на выстрелы резво бежим и прямиком на кладбище — вперед ногами. Только теперь они нацепили белые тапочки. Ни один вякнуть не успел. Додумались тоже, — он с восхищением выругался, — с виду самый натуральный большой камень, пока рукой не потрогать. Открывается специальным клапанам. Зверюги эти, — он оглянулся на двор, — спокойно сидят внутри и ждут, пока рядом не пройдешь. Потом прыгает на спину и когтями. Бррр, — он поежился. — Кровища, куски валяются.
Хорошо, что они на нашей стороне, я с такими связываться не желаю. Если Клан считает, что это их территория — пусть живут себе спокойно и делают что пожелают.
— А правда, что они оборотни? — спросил Хвостатый.
— Эти — нет, — уверенно ответил Фердинанд. — Точно тебе говорю. Кто ходит в зверином обличии постоянно, они звери и есть, только умные и говорящие. А вот среди тех, что на острове живет и с виду как люди, попадаются. Я в горах был, когда за бензином ходили, там открыто говорят. Местные многие могут и не только в волков оборачиваться. Разные есть. Они потому с этими, — он кивнул на собравшихся у забора зверей, — почти родственники. Кто в лису может, а кто в медведя или тигра.
— Это как?
— Что я тебе, ученый? — с досадой спросил Фердинанд. — Приперлись тут двое таких в прошлом году из Славянского университета с официальной бумагой. Захотелось им посмотреть на это дело. Специально полнолуния дождались. И проверки непременные на серебро, чеснок, осину и все такое. Представляете, специально кровь под нос суют и на реакцию смотрят. А если бы в натуре на идиота бросились и голову откусили? Образование, точно вам говорю, ума не дает.
Никто по острову в голом виде не бегал, на Луну не выл, от святой воды в корчах не падал. Вежливо отвечали на вопросы, а, сколько наврали, никто не знает. Одно понятно — могут. Да это ж не Земля! Здесь такое бывает, что ни в одной сказке не придумали. Пока не нападают, какое кому дело. Достаточно посмотреть на...
— Не надо на меня смотреть, — возмущенно сказал Хвостатый, — на себя посмотрите.
— Тоже правильно, — сказал Фердинанд, поднимая полный стакан. Народ потянулся чокаться. — Хорош обсуждать чужие заморочки, за такое можно и в морду. У самих не все в порядке с нормальностью. Что снаружи, что внутри. Так еще гномы с орками и бибизянами в Форте живут. По мне не важно кто и что там из себя представляет, хоть у него клыки из пасти, хоть по ночам по лесу на четырех лапах бегает, пока он не собирается меня наеб.... Вот с таким разговор короткий. Отведает он у меня свинца и никакое превращение не поможет. От пули в голову еще никто не излечивался.
Давайте лучше выпьем за удачное завершение нашего мероприятия и возвращение домой!
Очередное посещение острова
Возле причала в гордом одиночестве стояли две наши собственные баржи. На одной несколько работников устанавливали на носу при помощи двух кранов и громких криков платформу. Рабочие не ругались, точно как в старом анекдоте про российских строителей. «Передайте, пожалуйста», «Вира», «Майна» и прочие схожие слова разрешались. За ругань, употребляемую для связки слов, а не по делу, всех беспощадно штрафовали. Приказ об этом был издан одним из первых. Только драк мне еще не хватало на почве обид.
Указания трудящимся давал Бобров Николай Петрович, спокойный как камень бывший инженер с Выборгского судостроительного завода, возрастом уже за 50, угодивший сюда после серьезной автоаварии. Я считал его моим лучшим приобретением в Славянске. Парализованный, он предпочел стандартный 10 летний срок, и был мной изъят из общего завоза моментально после перехода вместе с семьей. Жена с пятнадцатилетней дочкой не пожелали отпускать его одного. Там, на выходе, у меня давно имелся хорошо прикормленный товарищ, имеющий на руках список необходимых специалистов, и умело охмуряющий новичков. Впрочем, в смысле денег мы никого не обижаем, получают совсем не плохо, и при этом мы еще даем возможность самому что-то предложить и сделать. Это тоже фактор немаловажный.
Чем было хорошо советское техническое образование, так это тем, что выходя из института молодой специалист знал обо всем понемногу, а конкретные практические знания приобретал уже на рабочем месте, имея хорошую базисную основу. С узкой специализацией, когда инженер умеет только одно дело выполнять, но просто замечательно, ничего общего. Еще в ходе учебы студенты сдавали зачеты по практической работе и обслуживанию станков, разных используемых на заводе механизмов и двигателей. Если даже инженер получал диплом по судовым двигателям, при направлении на работу он был способен стать и администратором, и проектировщиком, и даже судовым механиком. Естественно, если человек изначально имел мозги и хотел учиться.
Сами по себе большие советские заводы имели внутри себя станочные цехи, выпускающие все что угодно для собственного пользования, включая литье. При этом в обучение входило умение копировать оборудование, которое нельзя было по каким-то причинам купить или не продающееся социалистическим странам. Иногда копия такого прибора получалась лучше оригинала.
В результате такой учебы и работы из Бобра (фамилия так и напрашивалась на сокращение, ему еще повезло, у меня по острову ходили Электрик, Токарь, Фрезеровщик, Компьютерщик и еще с десяток с похожими именами, Народ не сильно утруждался, выдумывая имена) получилось штучное изделие, специалист, способный выполнять любую поставленную перед ним задачу. Советские инженеры могли сделать, скопировать и выдумать все что угодно. В наших условиях немаловажное положительное качество. То, что у нас именовалось флотом и ремонтными мастерскими, включая пристань и все с ней связанное, попало в хорошие руки привычного к преодолению трудностей и дефицита материалов руководителя. Бобр еще прекрасно помнил как советские времена, когда он только начал работать, так и 90-е с их развалом. У него был только единственный, хотя и крайне серьезный, недостаток. Он совершенно не понимал слов «экономическая эффективность» и «удешевление производства». Какой смысл строить баржу, если можно купить ее дешевле?
Этот жуткий пакет планов, который он мне вручил, и о котором при каждом удобном случае напоминал, предлагал проведение строительство стапеля, дноуглубление затона, укрепление берега, расширение пристани, так чтобы общая длина причала доходила до 1-1,5 километров и появилась возможность одновременно обслуживать 6-7 судов. Разделение ее на две отдельные, так чтобы одной пользовались только мастерские, и там базировался наш собственный флот.
