— То есть вы хотите, чтобы я добровольно остался в качестве подопытного?
— По сути, вы правы.
— И что мне помешает нарушить ваши планы, вспоров себе вены, к примеру? — вежливо поинтересовался Алекс, словно речь шла о погоде.
— Вероятно, ничего, — его собеседник позволил себе улыбнуться. — Но как на счет знания, что ваша смерть прервет жизни ваших друзей?
— К черту, Ротшильд! Ты знаешь не хуже меня, что это не так. Ника — живой труп, а моя команда — пленники. Они, скорее, свернут себе шеи, чтобы только не служить разменной монетой.
Созидатель нахмурился. Заложив руки за спину, он снова прошелся взад-вперед.
— Ты тут главный? — спросил Алекс напрямик.
— Чтобы облегчить объяснение, считайте, что я — директор Сердца.
— Ого, биг-босс. Ну тогда я предлагаю тебе сделку, директор, — Алекс посмотрел на людей, сидящих за своими экранами. Казалось, их ничто не интересует, кроме работы. Ни появившийся чужак, ни предмет разговора. Роботы. Вот оно, идеальное общество Созидателей. — Я останусь. Добровольно. Но ты отпустишь моих людей и Нику.
Ротшильд удивленно хмыкнул. Он сложил руки на выпуклом животе, с интересом рассматривая ассасина.
— Позволь не согласиться с твоими условиями. Это ведь абсурд!
— Абсурд, что ты еще думаешь. Учти, что предложение действительно, — он посмотрел на часы. — пятнадцать минут.
— Отчего же?
Алекс широко улыбнулся:
— Оттого, сука, что я вижу двадцать четыре способа убить тебя прямо сейчас, а затем, еще до того, как мне кто-либо успеет помешать, я прикончу себя. Терять-то мне уже нечего, в отличие от вас.
Ротшильд спокойно воспринял информацию, хотя его взгляд машинально обвел комнату, прикидывая, что могло бы послужить орудием убийства.
— Мне нужен час. Вы расщедритесь? — с абсолютной серьезностью спросил Созидатель.
У Алекса не было причин отказываться. Когда торгуешься с дьяволом за душу, не так страшно проиграть на разнице курса валют.
Для ожидания его отвели в пустую комнату. Здесь не было ничего, кроме кровати и вешалки для одежды. Возможно, прежде там никто не жил, но Алекса не отпускала мысль, что в обжитой комнате было бы так же. В этом суть Созидателей. В их доме нет запаха, нет ничего, что делает пространство личным. На рабочих местах нет тех самых обычных мелочей, которыми люди стараются подчеркнуть индивидуальность, собственность. Нет забытой чашки или фото, цветной ручки, наклеенного стикера. Они все словно муравьи, живущие ради удовлетворения потребностей своей королевы, на общее благо клана, без малейшего интереса к собственной судьбе.
Трудно было оторвать взгляд от часов. Когда прошло уже девяносто минут, дверь открылась, и он с облегчением поднялся. Ожидание было мучительной пыткой.
— Мы приняли решение, — сообщил появившийся на пороге Ротшильд, — удовлетворить ваше пожелание.
Алекса это даже удивило. Он ожидал, что придется изощряться в аргументах, чтобы убедить Созидателей.
— Вы не рады? — чуть заметно улыбнулся тот.
— В чем подвох? Вы спокойно отпустите людей, знающих координаты Сердца?
Ротшильд устало вздохнул и сложил руки на груди:
— Мистер Батлер… То, что вы приблизились к Атлантиде — не ваша заслуга, не наша ошибка. Понимаете? Так было нам угодно, и вот почему ваша яхта подошла так близко, а катер не затонул. Неужели вы думаете, что в ближайшее время появится кто-то, способный уничтожить всё это? Кто станет воевать с теми, кого не существует?
Комната, где держали команду Алекса, оказалась в этом же коридоре. Когда открылась дверь, Колин и Сэб едва не вывалились наружу, готовясь сразиться насмерть с врагами. Увидев командира, они невероятно удивились, и лишь поэтому не кинулись на стоящих неподалеку людей с оружием.
— Вы свободны, — сказал Алекс, обведя их взглядом. Остановился на Вадиме. Тот выглядел так, словно самый страшный кошмар внезапно стал явью. — Все свободны.
— Прямо вот совсем-совсем? — уточнил Колин, прищурившись. — И ничего не нужно подписать кровью?
— Уже подписано, — усмехнулся ассасин. Ему будет не хватать этих шуточек. Правда, недолго.
Сэб с прищуром смотрела на него, не замечая Ротшильда и остальных Созидателей.
— Что ты наделал? — тихо спросила она.
— Они отпустят вас и Нику, — терпеливо пояснил Алекс.
— А цена?
— Не так велика.
Ротшильд почувствовал необходимость вмешаться и пояснил:
— Мистер Батлер любезно вызвался составить нам компанию, в то время, как вы безопасно достигнете берега. Разумеется, мы надеемся, что вы проявите благоразумие сейчас и впредь.
Колин и Сэб сверлили Алекса взглядом, словно пытаясь что-то сообщить. Вадим же, ошарашенный услышанным, уточнил:
— Ты остаешься?
— Здесь меня ценят больше, чем в братстве, — отшутился Алекс. — Все в порядке. Действительно. Это отличная сделка.
— Эл… — Колин выразительно смотрел на него. Сэб чуть заметно качала головой.
— Это приказ.
— Прошу прощения, мистер Батлер, — снова вмешался Ротфильд, — но как вам непросто удержаться от моего убийства, так и мне непросто сдержать приказ о взятии под стражу ваших людей. Посему давайте не станем проверять выдержку друг друга и ускорим прощание.
* * *
Вадим все еще не верил. Реальность казалась смазанным сном. Несколько часов назад он пытался смириться с тем, что очутился внутри Атлантиды. Не какой-то сказочной, выдуманной писателями и режиссерами, а настоящей подводной базе. Он был готов к смерти, ведь как иначе могло завершиться это невероятное приключение? Но вот их погрузили на батискаф, перенеся туда носилки со спящей девушкой в топорщащейся больничной рубахе. Судя по всему, это и была Ника. Вадим с болью сострадания смотрел на бедняжку, представляя, что такая судьба могла ожидать и его самого. Стать пленником чужих воспоминаний, лишившись собственной, пусть скучной, но жизни.
На управление батискафом Созидатели выделили одного человека, и в качестве сопровождения одного человека с оружием. Внутри аппарата было невероятно тесно, большее количество пассажиров не поместилось бы на борт. У всех троих — Сэб, Колина и Вадима — руки и ноги были стянуты пластиковыми хомутами. Одна только Ника пребывала на свободе, хоть ее состояние, вероятно, было хуже любой темницы. Она изредка открывала глаза, глядя перед собой, и шевелила губами, будто хотела что-то сказать, но забывала, не успевая произнести.
После прощания с Алексом Вадим ощущал пустоту. Горечь, словно предал близкого человека. Что он мог сделать? Вряд ли хоть кто-то был в силах что-либо изменить. Алекс поступил благородно, заменив их. Возможно, ассасины придумают способ спасти товарища? Наверняка…
