видит суть, должен нарисовать кольцо с ядом!
Такой беспомощности он не ощущал давно, но Глава явно не собирался приходить ему на помощь:
— Нет, госпожа. Это — чашка. Пиала. Она белая. С голубыми узорами. Круглая.
— Ну и что, что круглая! Раз там сейчас кольцо, значит это — суть…
Коста перевел взгляд на Главу, но тот не собирался ему помогать. А как объяснить подобное, чтобы не оскорбить ум госпожи, он не знал.
— Суть чашки — пустота, — начал Коста медленно. — Состав — глина, но суть — пустота, ограниченная формой. Возможность держать форму, которую можно наполнить. То, что внутри не становится сутью, потому что не является чашей! Это что–то, что неизменно… иначе утром это был кофи, в обед чай… но чашка не становится чаем…
Эло сдвинула брови.
— Иначе… иначе я бы становился алхимиком, просто читая трактаты и узнавая названия ингредиентов! Но этого не происходит… Поэтому любой мастер нарисовал бы чашку! Это ее суть!
— А то, что внутри, он бы нарисовать смог бы? — не отступала Эло.
— Смог бы, — сдался Коста, увидев, как глаза Наставницы вспыхнули неясными эмоциями, — но только, если сверху убрали бы чашку!
— Тогда какую он видел суть, если чашку вижу и я?
Эло недовольно перевернула пиалу, и надела кольцо обратно на палец.
— Значит, я тоже мастер? Раз вижу чашку!
— Видеть мало, нужно уметь рисовать, — поддел госпожу менталист.
Коста подавил желание зарычать.
— Нельзя рисовать, не видя суть! — выдал он возмущенно. — Чтобы нарисовать цветок, нужно постичь суть цветка! Чтобы написать стих… нужно сначала проникнуть внутрь настроения, прежде, чем касаться кистью бумаги! Чтобы написать девиз рода! Или даже чтобы нарисовать вывеску — нужно постичь суть!
— Суть чашки — чашка, — пробормотала Эло. — Что тут постигать?
— Мастер читал людей, видел их суть… то, что скрыто…
— Суть есть только у людей? — вмешался мозгоед.
Коста задумался
— Люди скрывают суть. Мастер Хо просто доставал то, что скрыто наружу — видел… и это отражалось на рисунке… Это сложно и искра проявлялась нестабильно…
Эло презрительно фыркнула, Глава покосился на мать с неодобрением
— Это очень сложный дар! — возмутился Коста. — Мастеру Хо много платили за такую работу!
— Десять золотых? А через стену он увидел бы, что там сад?
Коста в изумлении открыл рот, глядя на Эло:
— Нет, конечно.
— И что под полом гостинная?
— Нет!
— Значит, твой Мастер не владел даром видеть суть, — резюмировала Эло.
— Владел! — От возмущения Коста даже встал в кресле, готовый защищать честь Учителя до последнего.
— Тогда я правильно понял, Син… Высший уровень мастерства — способность уловить и передать через рисунок то, что никто не видит, то, что от всех скрыто?
— Да!
— Тебя… этому учили много зим?
— Да, — уже тише ответил Коста. — Но я не постиг…
— Вообще?
— Мастер хвалил меня единожды, — ответил Коста честно. — Когда мы взяли заказ нарисовать девиз рода… доску… для этого нужно было постичь суть… Мастер сказал, тогда у меня вышло.
— И больше ни разу?
Коста помотал головой.
— Это по крайней мере объясняет, почему он использует рисунки, — пробормотал мозгоед совершенно непонятную для него фразу. — Потому что привык… так думать…
— Переучить можно? — Эло повернулась к Дейеру и Коста тоже, потому что не понимал о чем идет речь.
— Вряд ли… столько зим… навык устойчив…
Переучивать?Зачем его переучивать? Его все устраивает…
Он совершенно запутался. Как мастера могут не понимать настолько простых вещей? Это ведь — просто!
Каждый мастер видит суть! Иначе он не был бы мастером! Госпожа видит суть эликсиров, и знает — где и сколько не доложила, и как сварить зелье так, чтобы оно точно вышло! Мастер Нейер по звуку может определить суть того, что нужно чинить… Поэты, пишущие стихи, видят суть слов! Кухарка видит суть хлеба и точно знает, по запаху теста, нужно ли добавить ещё меда и соли?
Тот кто рисует, видит суть того, что передает… и только уловив может передать! Это же так просто!
Коста возмущенно заерзал в кресле.
А постижение сути — занимает зимы, иногда к этому можно идти всю жизнь… и Мастер Хо видел суть! Видел! Он помнит каждую из картин… и последнюю… из–за которой их и выгнали с Севера с семейством Блау! Разве их выгнали бы, если бы не было причин, и мастер не видел бы сути?
Коста оскорбился. Не за себя — за мастера Хоакина, которого здесь не было, и он не мог защитить себя сам, даже если бы не захотел.
— Вы сейчас оскорбили моего мастера, Наставница.
— Нисколько, — удивилась Эло.
— Тогда, если ктото скажет, что госпожа очень посредственный алхимик и не видит сути ядов, я тоже не должен возражать? — парировал Коста тихо.
— Алхимия — это наука, — снисходительно пояснила Эло.
«В отличие от каллиграфии и живописи» — это не прозвучало,но подразумевалось.
Коста знал, что он — взрослый. Ему не десять зим. Уже взрослый и умный, и понял «суть госпожи», и постиг… Наставница такая, какая есть. Но в этот момент он — обиделся.
Глава оценил реакцию и скомандовал менталисту:
— Разблокируй воспоминания Сина.
Коста удивленно застыл, но все трое — госпожа, Мастер Нейер и даже мозгоед остались невозмутимыми и явно понимали, о чем идет речь.
Это только он не в курсе, что у него что–то… заблокировано?
— Подожди, Ней… ученик, выпей! — Наставница вытащила из кармана фиал, и поставила перед ним.
Коста открыл пробку, понюхал — успокоительное, и вопросительно поднял глаза на госпожу.
— Пей весь фиал, полностью.
Коста покосился на фиал, на мозгоеда и напрягся. Весь? Весь фиал? На голодный желудок? То есть утром в лаборатории ему успокоительное не требовалось, а сейчас — будет что–то лучше утренних занятий?
— Пей уже, — прошипела Эло нетерпеливо.
Коста понюхал ещё раз — нет ли знакомых ноток яда, сделал один глоток, маленький, покатав на языке — точно ли тот состав, а то от госпожи станется, и нехотя выпил.
— Юный господин… смотрите на меня… расслабьтесь.
Схема работы с менталистом после стольких занятий стала отработанной, привычной, безопасной и потому он — повиновался без вопросов. На которые все равно никто не ответил бы.
Пять мгновений спустя госпожа лично принесла ему чай и поставила рядом. В той самой чашке.
И даже положила тонкий полупрозрачный рисовый сухарик, при виде которого его чуть не вывернуло наизнанку, но Глава понял по своему:
— Это было необходимо, Син. У нас не было другого выхода у Да–арханов, все произошло слишком внезапно… А так — ты не мог сказать о том, чего не знаешь…
Мастер Нейер говорил что–то ещё, но Коста не слушал.
Камни! Рисунки!… мои рисунки — это же они… точно те, что в воспоминаниях господина на свете… он их нарисовал… и… Тук! Волчик!!! Так вот почему он избегал его!
Коста подпрыгнул в кресле, порываясь бежать.
– Пустынник! Мне нужно поговорить с ним!
— Приоритеты, ученик, — прошипела Эло. — Верно расставлять приоритеты, ты забыл все, чему я пыталась тебя учить!
Коста осел в кресле.
— Что важно и что второстепенно!
— Но как… — Коста обернулся к Мастеру Нейеру. — Как… почему…я не понимаю… Поэтому вы спрашивали, как видел суть мастер!
Глава переплел пальцы.
— Родовой дар Фу. Ты получил родовой дар Фу. Мы полагаем, что именно обучение твоего первого Наставника позволило огранить дар Фу именно так… в рисовании. Поэтому все, чему тебя научил Мастер Хоакин — бесценно, и будет служить роду Фу. Твой мастер проделал огромную работу… но… в роду Фу не было тех, кто зарисовывал бы объекты, только описывал.
— Но как я нарисовал то, что в камнях? Это ведь было там? Было? Как⁈
— Мы не знаем, как ты их нарисовал… мы вообще мало знаем об этом родовом даре, — Ней вздохнул.
— Это ты расскажи нам, как ты рисовал, — властно скомандовала Эло.
— Я… я не знаю… я потерял контроль, — Коста опустил голову. — Тук напал, потом я напал на него…
— Раб–пустынник, — пояснил Дей для Эло.– У него даже есть имя…
—…потом все было красное… контроль исчез… я рисовал…потому что это был способ успокоиться… успокоить зверя внутри, — Коста коснулся груди. — Ему нравится рисовать…
— Зверя? — Аккуратно и тихо переспросил глава. — Расскажи нам о нем…
Через тридцать мгновений понятнее не стало, хотя он попытался облечь в слова всё,
