Ознакомительная версия.
Покрышка вежливо отказался. Разузнав все, что нужно, он решил лишний раз не искушать судьбу мельканием под носом у Мясника и повернул байки в обратном направлении...
– Не вижу пока причин отклоняться от плана, – подвел он черту под собственным докладом. – Мясник нас потерял и уже не навяжет нам свои правила игры. Через шесть-семь дней, когда суета уляжется и его начнут терзать сомнения, выдвигаемся. Ну а пока набираемся сил...
Несогласных с его доводами снова не оказалось...
Тем не менее я никак не мог последовать совету старого байкера и позволить себе хоть ненадолго отключиться от происходящего.
Внезапно в голову потоком хлынули подавляемые до этого насущными заботами и стратегическими планами мысли о нашем будущем. Не знаю, как кого, но меня здорово пугала его неопределенность. Даже доберись мы до русских, что ждет нас в Петербурге? Я не особенно переживал по поводу Кэтрин и детей – их как-никак были готовы там встретить; волновала собственная участь и участь тех, кто разделил со мной грех предательства и братоубийства. И хотя каждый раз мои раздумья заканчивались примерно следующим: «Какого черта забиваешь себе голову? Подумаешь об этом под стенами Петербурга!», беспокойные мысли возвращались ко мне вновь и вновь...
Лишь на некоторое время я мог по-настоящему отвлечься от них. Когда общался с детьми Жан-Пьера де Люки, к моему счастью, уже практически избавившимися от недоверия, которое еще совсем недавно отделяло нас друг от друга. Поль – так тот вообще от меня не отходил. Первое время это действовало мне на нервы, но потом я привык к постоянному присутствию парнишки и даже заметил, что порой отвечаю на его полудетские-полусерьезные вопросы куда обстоятельней, чем сам того хотел бы.
За неимением других развлечений я научил его разбирать и собирать всяческое оружие (естественно, без организации учебных стрельб). К моему удивлению, живой мозг подростка очень быстро схватывал эти уроки, а кое-какие экземпляры нашего арсенала были ему уже известны. Похоже, хоть Жан-Пьер и упирал на свою миролюбивость, но сына воспитал готовым ко всему...
Как и следовало ожидать, и Поль, и его младшие брат и сестра не дали за эти две недели «дяде Эрику» ну совершенно никакой возможности отвертеться от «литературно-художественных чтений». И если днем я еще уклонялся от этого, ссылаясь на занятость, то вечером, у костра, когда охочие до захватывающих баек обязательно с хорошим финалом ребятишки окружали меня со всех сторон, приходилось выкладываться по полной.
Но не только они стали моими преданными слушателями. Байкеров пересказ нетленных творений все того же Стивенсона, а также Дюма, Скотта и уж совсем экзотических Уэллса и Верна, как оказалось, интересовал ничуть не меньше. Их поначалу скептические ухмылки постепенно сменялись неподдельным любопытством, заставляющим в особо драматичные места моего рассказа вставлять свои комментарии, наподобие «Ни черта себе!», «Во, бродяга, дает!» или «Клянусь отбитой задницей, нехило отмочил!». Однако недовольные взгляды относящихся к рассказам серьезнее детей – нечего, мол, взрослые болваны, трепаться, когда вас не просят! – заставляли этих несдержанных комментаторов виновато затыкаться...
– Дядя Эрик, а мы плохие или хорошие? – спросила меня как-то Люси после окончания очередного героического эпоса.
– А почему, по-твоему, мы должны быть плохими? – задал я ей встречный вопрос.
– Нас ловят, а мы все время прячемся. Как будто сделали кому-то плохое и теперь боимся, – не по-детски глубоко рассудила она.
– Ну, а как же Робин Гуд? – напомнил я ей позапрошлый свой рассказ. – Ведь ему приходилось прятаться не потому, что он плохой, а потому, что врагов у него было гораздо больше, чем друзей. Вот и ты считай нас такими же, как он.
– Но ведь он не убегал, а дрался! – вновь резонно заметила девочка. – И в конце концов победил! Так чего же нам бояться, раз Добро всегда побеждает Зло?
– Если бы, Люси, в книжках Зло часто одерживало победу над Добром, то их неинтересно бы было читать, – пришла мне на выручку сидевшая тут же Кэтрин. – Ну а мы станем победителями, когда в целости и сохранности доберемся до наших русских друзей. Будь уверена: эта победа окажется ничуть не меньшей, чем победы Робина Гуда...
– Что же это за победа, раз все злодеи остались живы? – Поля, похоже, такой результат никак не устраивал. – Творящий Зло должен умереть!
– Знаешь, приятель, – отозвался Кеннет О'Доннел, – сейчас умрем скорее мы, если вдруг надумаем перебить наших врагов как этот лучник-партизан. Скажи, тебе довелось уже слышать об Иисусе?
Поль кивнул – не знать об Иисусе Христе в Святой Европе мог разве что глухонемой, да и тому подобное навряд ли сошло бы с рук.
– Так вот, – продолжал Оборотень, – я думаю, что идти на крест за какую-то красивую идею скорее признак психического расстройства, нежели разумного поведения. Не спорю – это храбро! Однако, если вдуматься, все же весьма глупо. И если мне предстоит когда-либо выбирать в такой ситуации, я предпочту скорее скрыться подальше от огромной кодлы врагов, чем переть на них лбом или, что еще хуже, топать к ним со склоненной головой. И если ты, парень, считаешь подобное трусостью, то для меня такое ничуть не зазорно. Твой отец, кстати, вел себя абсолютно так же, и лишь благодаря этому ты еще жив...
В силу возраста Поль не нашелся, чем возразить, а при упоминании отца и вовсе насупился и поник головой.
Кэтрин осуждающе посмотрела на брата, но тот и сам понял, что затронул больную для паренька тему, а потому замолчал и отошел от костра.
Я не хотел заканчивать вечер на такой минорной ноте и, стараясь утешить потупившегося Поля, произнес:
– Возможно, парень, твой отец во многом и ошибался, но кем-кем, а трусом он никогда не был. Даже я, хоть и знал его всего несколько дней, и то убедился в этом. И хочешь верь, а хочешь нет: лично я считаю за честь помочь сыновьям и дочери этого по-своему великого человека. Так что помощь моя в какой-то мере и является знаком уважения к твоему отцу.
Поль поднял голову и пристально посмотрел мне в глаза. На этот раз я не отвел их в сторону, а спокойно выдержал его испытывающий взгляд.
– Дядя Эрик, – наконец заговорил он, – папа учил нас никогда не доверять инквизиторам и Охотникам, но вы не похожи на тех, про кого он рассказывал. Я уже взрослый и сам способен решать, кому верить, а кому нет. Так вот: думаю, что вам доверять я могу!
– Спасибо, Поль, – оценив искренность паренька, благодарно кивнул я, после чего протянул ему руку, которую он аккуратно, но достаточно уверенно пожал. – Ты абсолютно прав. Надеюсь, я и мои друзья тебя не подведем...
Ознакомительная версия.
