— Это правда, Орд'ика.
— Как ты смог даже подумать о том, чтобы заплатить такую страшную цену ради нас?
— Потому что я вам нужен. И я ни на секунду не пожалел об этом. Мои привязанности к моей… бывшей семье были уже все равно что мертвы, прежде чем ты мог хотя бы задуматься о них. Не думай больше об этом, потому что я сделал бы это снова, не задумываясь. Без сомнений.
— Но мне жаль, что мы не знали.
"Значит ли это, что у меня есть право хранить другой секрет?"
— Извини.
— Итак, кроме нерожденного сына Дармана, есть что-то еще, что ты хранишь от нас?
Значит, он слышал его спор с Этейн. Скирата почувствовал самый жгучий стыд, который он когда-либо испытывал в жизни. Все его существование сейчас основывалось на абсолютном доверии между ним и его клонской семьей. Он не выдержит этой потери.
— Значит, ты слышал, что я собираюсь просить у Джинарт. Я услышал новость тогда же, когда и ты, Орд'ика. И — нет, больше нет ничего. Клянусь, что не лгал тебе и не буду лгать. — Скирата показал на парные бластеры Ордо. — Если солгу — можешь опробовать их на мне. Потому что остаться там ради вас было единственной достойной вещью, что я сделал в этой жизни. Ясно?
Ордо просто смотрел на него. Скирата молча положил обе руки ему на плечи и замер.
— Хорошо, сынок, скажи мне — что я должен сделать для Дармана, и я это сделаю.
Вид у Ордо все еще был озадаченно-оценивающим — то выражение, которое он принимал, разобрав новую и удивительную головоломку.
— Не думаю, что время подходящее. Мы должны делать то, что лучше для наших братьев.
Это было прагматичным намерением. Скирата застегнул жилет, проверил — на месте ли нож; его ритуал на выходе из любого дома — и вышел в неизвестную ночь.
— Согласен, Орд'ика. Теперь все, что мне надо сделать — это немного поговорить с генералом Зеем.
Казармы роты “Арка”. Штаб-квартира Специальных Сил, Корускант, 395 дней после Геонозиса
Это был оп-приказ — оперативный приказ, такой же, как и множество других, что им уже отдавали. Найнер взглянул на деку и пожал плечами.
— Хм, это интересно. — заметил он. — Никогда раньше не работал с Галактическим Десантом.
Скирата, покачивая ногами, сидел на столе в комнате инструктажа. Отряд «Дельта» этим утром отправился "готовить поле боя" — милый военный оборот, означающий выброску перед основным штурмом и проведение диверсий на стратегических объектах — на Скуумаа. «Омега» вытянула соломинку чуть длиннее, и должна была делать похожую работу для десантников.
— Все в порядке? — вопрос был адресован Дарману настолько же, насколько и остальным. — Вопросы есть?
— Нет, сержант. — голос Фая звучал слегка подавлено. Атин выглядел заметно веселее, чем Фай, что было любопытной переменой позиций. — Будет замечательно снова увидеть комадора Гетта.
— Гетт хочет, чтобы вы погрузились на «Бесстрашного» в семь-ноль-ноль завтра. Так что если кто-то что-то хочет здесь сделать — делайте это сегодня. — Скирата залез в один из жилетных карманов, вытащил четыре кредитных чипа высокого номинала и раздал их. — Валяйте. Теперь вы знаете дороги к злачным местечкам Корусканта. Прежде чем вы сюда вернетесь, пройдет несколько месяцев.
— Спасибо, сержант. — Атин поднялся, собираясь уходить. — Вы сегодня еще будете здесь, когда мы вернемся?
— Я всегда провожал вас, не так ли?
— Да, сержант. Провожали.
Фай взял свой чип и вложил его обратно в ладонь Скираты.
— Спасибо. Я пойду, немножко откалибрую свой ВИД. Сегодня я буду шляться у казарм.
— Он ударился в здравомыслие. — хмыкнул Найнер. — Даже и не знаю, что с ним творится
— Я невоспетый герой. — заявил Фай. — Я скрываюсь под маской, чтобы не быть узнанным.
Парни из «Омеги», как и во всех командах, были достаточно восприимчивы к чувствам других. Они поняли, что Скирата нарочно тянет время, чтобы поговорить с Дарманом наедине. Найнер подтолкнул Атина и Фая к дверям.
— Еще увидимся, сержант.
О том, присоединится ли к ним Дарман в этот их последний день в городе, вопроса не возникло. Они знали, где он хотел бы проводить свое время. Скирата подождал, пока не закроются двери инструктажной, и, соскользнув со стола, встал перед креслом Дармана.
— Сынок, тебя сейчас что-то беспокоит?
— Нет, сержант.
— Этейн на несколько месяцев отправляется на Квиилуру — начинать вывод гарнизона.
Дарман искренне улыбнулся.
— По сравнению с работами, на которые ее отправляли недавно — это безопасное назначение. Я рад.
— Она бродит у казарм, ожидая тебя.
Дарман казался успокоившимся. Он глубоко вздохнул и ухмыльнулся, но это была та усмешка, что Скирата видел на лицах многих наемников — перед тем как они отправлялись на новое поле боя.
"Файрфек, должен ли я сейчас сказать это парню? Должен ли я сказать, что у него есть пока еще нерожденный ребенок? Что, если что-то случится с ним, прежде чем ему выпадет случай узнать?"
Скирата пошел на внезапный и неожиданный риск. Он сможет согласовать это с генералом Зеем — потом; также как и билль о антитеррористической операции. Лучше извиняться, чем спрашивать разрешения.
— Ты можешь отправиться с ней на Квиилуру, если захочешь.
Дарман зажмурил глаза. На его лице отразилась боль.
— У меня был такой выбор и раньше, сержант.
— Однако, ты любишь ее?
— Да.
— Я могу это устроить. Может это и неправильно, сынок. Но это твой выбор. Все, что тебе надо — это сказать, и Корр займет твое место в команде. Он все еще рядом. Зей разрешил мне учить его.
Дарман глубоко выдохнул и потер переносицу, все еще закрыв глаза. Когда он открыл их — они были полны слез.
— Квиилура безопасна. Моя команда выбрасывается на линии фронта. Как я могу не быть там, с ними? Ты мог уйти с Камино с состоянием, и больше не думать о нас — но ты же этого не сделал.
— Там было иначе. Я был вытертым, ди'кутла…
— Нет. Ты был верен.
— Ты в этом уверен?
"Конечно же, ты уверен. Твоя верность тоже зашкаливает. Вот так вонючая Республика тебя и использует."
— Я ничуть не буду разочарован, если ты уйдешь.
— Но я буду разочарован в себе.
— Что ж, хорошо; и ей рассказывать не стоит. Это была моя идея, не ее. И Ордо убедится что вы двое можете коснуться друг друга, когда только пожелаете.
Дарман потер кончик носа и тяжело вздохнул.
— Ты всегда о нас заботишься.
— И всегда буду.
— Мы знаем.
Да. Он всегда будет заботиться.
— Есть два варианта того, как ты можешь думать о женщинах на войне. Один — быть одержимым, позволить мыслям о них лишить тебя рассудка — и быть из-за этого убитым. Другой — помнить о них, как о том, ради чего ты сражаешься, и черпать силы из знания о том, что они будут ждать когда ты вернешься домой. — Он потрепал Дармана ладонью по щеке, твердо, но по-отцовски. — Ты же знаешь что выбрать, не так ли, Дар?
