с упрёком.
– Я быть занят, – пожал плечами Дим.
– Давайте вытащим его отсюда! – приказала Самайя.
– Не рано ли? Дайрус ещё не король, – Захар был прав, но она не оставит Ноэля в этом месте. Они вернулись в соседнюю комнатку, Дим притащил из пыточной единственное кресло для Ноэля и ушёл проверить, как дела снаружи.
Самайя нашла тряпку, налила в таз мутной воды из огромного бака в углу и начала обтирать горячий лоб Ноэля. Он выглядел гораздо старше тридцати шести лет, волосы поседели. Самайя с жалостью провела по ним рукой, пропуская через пальцы грязные пряди.
– Жаль, что ты полюбила его, – голос Захара звучал как предостережение.
– Почему? – И с чего он это взял?
– Сиверс не возьмёт тебя в жёны.
– Я и не думала…
– Всякая женщина думает, и ты тоже. Скажу без обиняков: ему не достанет чувств ответить на твою страсть.
– В нём больше чувств, чем в большинстве людей, которых я знаю!
– Но не эти чувства потребны тебе. Он будет тебя жалеть, оберегать, чтить, но не любить.
– Ну и пусть, – упрямо ответила она.
– Глупые девицы любят неприступных мужчин. Ты – не глупая девица. Тебе предначертан иной путь, Мая, – Захар смотрел на неё серьёзно и насторожённо.
– Какой путь?
– Избавить страну от гибели.
– Мне? – Самайя даже улыбнулась. – Как?
– Ты – внучка Нистора.
– Откуда ты знаешь? – кровь отхлынула от лица, ей стало плохо.
– Прочёл твой дневник.
– Ты? Как ты…
– Знания не берутся из ниоткуда, Мая.
– Ты не имел права…
– Важно не право, а долг. Я искал нового летописца и нашёл. Ты здесь не ради его спасения, – Захар кивнул на Ноэля, – а дабы принять бремя, уготованное тебе Ледой.
– Я не собираюсь…
– У тебя нет выбора, – возразил Захар. – Летопись примет только тебя, остановит гибель страны. Иначе… – Самайя не хотела слушать дальше, но он продолжал:
– Оглядись, Мая! Скоро не останется ни Дайруса, ни Сиверсов, ни Ворнхолма! Нортхед рухнет, Усгард и Соуборт затопит, Солгард и Корнхед помрут с голода, Рургард зальёт лавой и посыплет пеплом! Это нас ждёт, если ты выберешь Сиверса! Даже если он ответит тебе, будешь ли ты счастлива среди руин?
Волосы зашевелились на голове Самайи.
– Но почему я? – дрожащим голосом спросила она. – Должны быть другие.
– Другие? Ты осознаёшь, что это не просто труд? Быть летописцем – это судьба, – голос Захара звучал торжественно. – Ивар не выдержал бремени, его сгубила страсть. Ты сильнее! Я узрел это тотчас, как познакомился с тобой. Ты должна учиться смотреть на всех со стороны! Сиверс, Дайрус, Ворнхолм будут жить своей жизнью, ты же станешь тенью без плоти и крови! Летописец – это тень во времени, а тень скользит везде, не касаясь никого! Ты дала зарок Ивару занять его место! Ты начертала это в дневнике, Летопись ожидает тебя!
У Самайи кружилась голова. Слова Захара пробивались сквозь туман мыслей:
– Дав клятву, ты ни к кому не проявишь любви и жалости, никому не окажешь помощи!
Самайя с ужасом смотрела на Захара. Его глаза расширились и казались чёрными, ноздри побелели, морщины на лбу превратились в глубокие складки. Неужели он прав? Но тогда… Тогда она всё равно что умрёт. Сбежать? Куда? И зачем? Те, кого она любит, останутся здесь и погибнут. В другой стране она будет ведьмой, её сожгут, как сожгли бы и здесь, если бы не…
Где-то вдали прогремело. Самайя открыла окошко, вдыхая предрассветный воздух и прислушиваясь к колокольному звону. Зарево на востоке казалось необычайно ярким.
– Что это?
– Знамо, вулкан, – пожал плечами Захар. – Их вскорости много будет. Дайрус или Айварих, конец один.
Он прав. Она сама видела это по пути из Усгарда в Нортхед, слышала от жителей, видела в снах. Самайя закрыла глаза и закричала: будто наяву она увидела, как небеса разверзлись над долиной Истры у стены Нортхеда, водяной столб со страшной силой ударил о землю; вода хлынула во все стороны, сметая с пути солдат обеих армий.
– Мая, что с тобой? – Захар тряс её за плечи. Самайя поняла, что это было видение. Оно исчезло, в голове звенело, перед глазами мелькали вспышки. – Что ты узрела?
– Не знаю, – губы пересохли и двигались с трудом, язык не шевелился. – Видела смерть, – прошептала она.
– Летопись предвещает грядущее, – с каким-то диким восторгом выдохнул Захар. От его обычного спокойствия не осталось и следа. Всполох далёкого огня отразился в его глазах. – Ты исполнишь слово, данное Ивару? Станешь гласом Истинной Летописи? Мая, не молчи! Откажешься, клянусь, я уничтожу Сиверса! Потребуется, я убью Дайруса, но ты не избежишь судьбы!
– Я не побегу, Захар. Пусти меня. – Самайя пыталась отдышаться. – Я дам клятву.
– Дашь? – облегчение на лице Захара показалось ей зловещим.
– Дам, – пообещала она. Захар недоверчиво прищурился.
Она натянуто улыбнулась – улыбка получилась кривой:
– Не бойся, Захар, я исполню долг. Я позабочусь о Ноэле, потом вернусь к Летописи.
***
Дайрус нетерпеливо смотрел, как открываются Железные ворота, расположенные в восточной стене города. Слишком медленно, по его мнению. Три года назад он бежал из Северной гавани, сегодня – день его триумфа! Створки ворот разъехались, Дайрус торжествующе улыбнулся: город лежал перед ним.
Валер Мэйдингор, только что прибывший с двумя тысячами человек, по приказу Дайруса не стал входить в город, а отправился к Золотым воротам, где были основные силы Айвариха. Рик сообщал, что там идёт жаркий бой. Дайрус считал, что тут справится и сам.
– Да здравствует король Дайрус! – во всё горло проорали солдаты, открывшие ворота. Дайрус видел обоих Ривенхедов, но где Ворнхолм? Да какая разница!
Судя по всему, подкрепление к королевской армии подоспело как раз перед открытием ворот. Эйвард и его люди отбивали нападение стражников Айвариха. Дайрус вступил в сражение. Теперь его ничто не остановит! Дайрус испытывал невероятный восторг и уверенность, что всё будет как надо. Страх, загнанный внутрь перед боем, больше не высовывался – принц врубался в ряды врагов, забыв об осторожности. Бог сегодня на его стороне, как сказала бы королева Маэрина.
Солдаты Айвариха неуклонно прибывали. Судя по планам города, они шли со стороны дворца, от которого к Железным воротам вела Проточная улица. Эйвард и Николь криками подбадривали людей и рубились так, что Дайрус не успевал за ними уследить. Всадники и пешие воины мешали друг другу, теснясь на крохотном клочке земли перед воротами. Постепенно бои смещались дальше вглубь города, выливаясь на узкие улочки. Дайрус не чувствовал ни усталости, ни страха, только желание победителем въехать во дворец. Дорогу позади него усеивали трупы его сторонников и противников. Дайрус нёсся по улице и притормозил коня на площади перед дворцом.
Рядом остановился его знаменосец, лев на сине-белом поле взмыл вверх в лучах восходящего солнца. В отличие от обычных домов, дворец был освещён, яростно звонили колокола, голоса слышались тут и там. Дайрус не сразу разобрал, что они кричат, а, разобрав, не
