— Откуда он появился? — спросил Юрген, и обычное для него выражение некоторого умственного затруднения на лице показалось мне в текущих обстоятельствах вполне обнадеживающим.
— Я бы предположил, что вот оттуда, снизу, — сказал я, указывая на крышку люка, лежащую на проезжей части поблизости от темной дыры в камнебетоне. — Должно быть, прошел через подземный город.
Для дальнейших предположений у меня времени не осталось, потому как выживший чистокровный бросился на золотого воина, и дыхание застряло у меня в глотке; но заключенная в доспехи фигура с легкостью уклонилась от существа, с едва ли не легкомысленной грацией, более приемлемой в бальном зале, чем на поле брани, захватила одну из оканчивающихся губительными когтями рук и с мясом вырвала ее из сустава. Генокрад завизжал и попытался вновь перейти в нападение, но враг, с которым он столкнулся, кажется, был не менее ловок. Увидев, что хитиновый ужас подбирается вплотную, загадочный воин опустил правую руку, в наручь которой, как оказалось, был встроен болтер. Одной короткой очереди хватило, чтобы от омерзительного существа осталось лишь грязное пятно.
— Ну что же, нам повезло, — сказал я, ради Земельды произнося слова как можно более непринужденно, но, впрочем, мог бы и не стараться. Она все еще была настолько ошеломлена неожиданным поворотом событий, что в данный момент вряд ли заметила бы даже самого Императора, если бы Он похлопал ее по плечу.
— Но кто это? — спросил Юрген.
Я пожал плечами:
— Полагаю, мы выясним в самом скором времени.
И правда, наш загадочный спаситель двигался к нам самым неторопливым шагом, задерживаясь лишь для того, чтобы избавиться от оставшихся гибридов короткими болтерными очередями. Они попытались, конечно, сражаться за свою жизнь, но это было по-настоящему бесполезное занятие, потому как их снаряды лишь отскакивали от сверкающей золотой брони, подобно летнему дождику.
Должен признать, что шип определенного подозрения пророс во мне, когда сияющая фигура приблизилась, позволяя мне оценить в полной мере все великолепие брони, в которую была облачена. Как я и предположил в самый первый момент, это была работа настоящего мастера, вне сомнений. Элегантность конструкции была очевидна для того, кто провел столько же времени, сколько я, слушая восторженные рассуждения Тобамори о той или иной техноадептовской игрушке. Заряды дробовиков не оставили на ней ни царапины, ни красота, ни сложность доспеха не понесли ни малейшего урона.
Броня не была, как показалось в первый момент, сделана целиком из золота (что, учитывая мягкость этого металла, в любом случае не предоставило бы ее обладателю значительной защиты). Золотой оказалась гравировка, покрывающая отполированную поверхность гораздо более темного металла и представляющая собой замысловатую филигрань, которая, в свою очередь, обрамляла переплетением лики святых и хорошо известные сцены из жизни Его, сущего на Земле. Вся эта красота, впрочем, не могла скрыть смертоносную сущность силовых доспехов, и дуло болтера на правом предплечье, а также легкое потрескивание и запах озона вокруг силового кулака на левой руке вместе являли молчаливое свидетельство разрушительной силы своего обладателя.
Фигура замерла в паре метров от нас и, к моему изумлению, обратилась ко мне по имени.
— Привет, Кайафас, — донеслось из вокс-аппарата на груди. Голос казался знакомым, хотя я и не мог быть до конца в этом уверен, пока золоченая перчатка не поднялась, чтобы поднять щиток шлема. С шипением разъединяющихся герметичных замков мне открылось очень памятное лицо, обрамленное золотистыми волосами. Мне предназначались широкая усмешка и играющая в бездонных голубых глазах чертовщинка. — Пора бы нам уже начать встречаться при других обстоятельствах.
Откровенно наслаждаясь изумленным выражением моего лица, Эмберли улыбнулась мне еще шире.
При всей скромности я должен все же заявить, что опомнился, учитывая все сопутствующие обстоятельства, необыкновенно быстро.[16]
Я вернул меч и лазерный пистолет на свои обычные места, а Юрген, закинув лазган за спину, отправился на поиски базовой аптечки, чтобы принести ее раньше, чем Найт истечет кровью. Лимузин, к счастью, оказался хорошо оснащен не только припрятанным вооружением, так что уже через несколько секунд мой помощник занимался тем, что срезал броню с юстикара с помощью боевого ножа. Найт выглядел все хуже и хуже, так что Юрген разломил у него под носом ампулу с нашатырем, находясь в блаженном неведении о том, насколько это бесполезное средство в присутствии его самого.
— Последняя встреча, припоминаю, была более приятна, — признал я, вспоминая ее роскошные апартаменты в отеле и приятную беседу об угрозе нападения некронов. Затем созрел наконец очевидный вопрос: — Какого варпа ты здесь делаешь?
Эмберли вновь улыбнулась:
— Полагаю, то же, что и ты. Пытаюсь спасти Периремунду от заражения генокрадами. Хотя я надеялась, что у Киша будет возможность объяснить происходящее раньше, чем ты вляпаешься в него сам.
— Я бы тоже предпочел этот вариант, — с чувством сказал я, прежде чем весь смысл сказанного дошел до моего сознания. — Ты хочешь сказать, что Арбитрес уже знают?
— Конечно же знают. Почему, как ты полагаешь, они настаивали на том, чтобы для подавления восстания была прислана Имперская Гвардия? Ты же знаешь, что СПО непременно должны быть подвержены порче.
Я кивнул. Мне доводилось видеть то же самое на Гравалаксе, а до того на Кеффии.
— Значит, инвазия уже глубоко укоренилась?
Эмберли вроде бы кивнула, хотя при обилии скобяных изделий, надетых на нее, я могу и ошибаться.
— Хуже, чем на Гравалаксе, насколько я могу судить. Мы избавились от патриарха, что должно их немного замедлить, но не пройдет много времени, как разовьется другой чистокровный, чтобы занять его место, уж тут можно побиться об заклад. — Она слегка повернула голову со слабым жужжанием сервомоторов и кинула взгляд на Земельду, которая все еще стояла за моей спиной с открытым ртом и безжизненно свисающим из руки стаббером. — Может быть, представишь меня своей маленькой подружке?
— Земельда Клет, — произнес я, переводя взгляд с одной женщины на другую так, будто мы лишь случайно повстречались где-нибудь на светском рауте, — которая, к несчастью, оказалась вовлечена в эти события. Земельда, это инквизитор Вейл, мой давний друг.
— Инквизитор?
Лицо Земельды побледнело настолько, насколько это вообще возможно, и на секунду показалось, будто она собирается удариться в бега просто из принципа, но затем здравый смысл победил, и она приросла к месту. Эмберли кивнула и улыбнулась теплой дружеской улыбкой, которую, как ей, видимо, казалось, люди должны были считать успокаивающей.
