— Ночное небо, — приказал он комнате, и потолок расцвел букетом звездного скопления на фоне безграничной черноты. Мерцающие лепестки звезд опадали и парили, туманности сложились в кольца и спирали, вытягивали щупальца и, кажется, тянулись к Зафсу…
Родители закончили «военно-врачебный» совет, мама пыталась хоть чем-то утешить отца и обернуть все шуткой:
— А как он выступил в твоей лаборатории!
— Уж выступил так выступил, — без всякого одобрения буркнул отец.
В бессилии что-то изменить Зафс несколько раз ударил затылком по подушке: предыдущий сильнейший «всплеск» произошел на кафедре отца полтора месяца назад. Зафс зашел за ним, чтобы предложить прогуляться перед ужином, и застал всю лабораторию в невероятном возбуждении. Ученик и лаборанты горячо обсуждали вероятную неудачу последнего эксперимента доктора Варнаа. Прибор, от работы которого зависело окончание многомесячной работы, сломался. Экран и датчики его потухли, и, если не запустить прибор в считаные часы, сложнейший эксперимент придется начинать заново.
Но ультрасовременный анализатор нейронных процессов был произведен и запатентован на Трапте, планете, специализирующейся на изготовлении точных приборов. Трапт бдительно следил за неукоснительным соблюдением секретности своих разработок, каждая установка включала в себя блок уничтожения. Для произведения ремонтных работ требовалось либо вызывать механика-трапта, либо отсылать прибор на планету-изготовитель. Вскрыть приборную панель механизма с Трапта невозможно. Любая попытка проникновения внутрь изделия моментально активировала блок уничтожения, и прибор просто распадался на части и плавился на глазах «изумленной публики».
— Но гарантийный срок анализатора еще не истек! — едва не выдирая себе волосы, стенал отец. — Где механик?!
— Улетел в консерваторию на другой континент, — потерянно лепетала девушка-лаборант. — Там какой-то модулятор…
— Когда вернется?! — перебивая, рычал доктор.
— К вечеру. Мы отправили срочный вызов, но он застрял с поломкой модулятора и вряд ли успеет вовремя…
Громко хлопнув ладонью по прибору, доктор Варнаа выскочил из дверей лаборатории. Большинство учеников поспешили вслед за ним, кто-то вернулся к своим занятиям, возле метрового куба анализатора остались только Зафс и абсолютно лысый штатный ремонтник университета. Абориген растерянно почесывал ухо и рассматривал прибор как злейшего врага.
Востребованность и успешность приборов с Трапта основывались не столько на безукоризненности их работы и относительной дешевизне, сколько на взаимозаменяемости многих блоков и простоте ремонта. Гениальные разработчики с Трапта не драли три шкуры за свои изделия, так как знали: если прибор может починить только урожденный трапт, то иногда механизм дешевле утилизировать и купить новый, чем маяться с вызовом ремонтника.
Расчет на дешевизну окупался масштабами производства. Трапт почти не изготавливал для своих приборов эксклюзивных начинок, а обычно пользовался готовыми блоками, завезенными с других планет. Гениальность разработок основывалась на исключительно выверенном подборе соединений «внутренностей». И небольших, произведенных на Трапте дополнениях.
Зафс погладил ровные края анализатора, просунул руку под днище прибора и, нащупав там выпуклость в форме семи лепестков, пробежал по ним пальцами в определенном ритме.
Любой механик с Трапта знал, как отключить блок уничтожения ритмичным нажатием на кнопки под днищем, — они же отпирали заднюю панель механизма. Все просто, если запомнить мелодию набора и ритм.
Зафс тоже это знал. Откуда? Не имел понятия.
Просто знал, и все. Нажал на кнопочки-лепестки, и задняя панель открылась.
Как рот лысого университетского механика.
— Как это у вас получилось?!
— Сам не понял, — повернувшись всем телом к анализатору, ответил Зафс. — Я столько времени провел в лабораториях отца, столько раз видел траптов за работой, что просто попробовал наудачу нажать под днищем.
— Запомнили, как получилось? — въедливо прищурился абориген.
— Неа, — беспечно отозвался сын доктора Варнаа. — Посмотрите-ка лучше сюда. Вам не кажется, что замены требует блок питания?
Блестящая голова механика склонилась над анализатором.
— У вас есть нечто подобное?
— Угу, — пробормотал тот и мухой слетал за простейшим заменным блоком.
Зафс вставил его на место поврежденного и якобы по рассеянности захлопнул заднюю панель.
— Ой. Закрылся.
— А еще раз! Еще раз попробуй!
Зафс попробовал. Задняя панель стояла насмерть, как взвод новобранцев на передовой.
— Ну-у-у, второй раз не повезет, — опечаленно произнес юноша и пошел разыскивать отца.
Рука штатного механика проворно елозила под брюхом анализатора и пыталась выудить оттуда удачу за хвост.
* * *
Отец тогда ругался, но не слишком. Небольшой скандал, разыгравшийся после возвращения механика-трапта, удалось легко замять. Случайности происходят. Иногда.
Сегодня мама пыталась придать происшествию в лаборатории шутливую окраску.
Получалось плохо.
Зафс чувствовал ее старания, чувствовал, как она страдает, мучился сам и невольно, все больше и больше, погружался в мысли матери. Вливался, как холодный поток, ищущий тепла, но ощущал там только страх. Такой же леденящий, как тревоги Зафса.
«Я их измучил, — думал юноша. — Еще немного, и родителям самим потребуются инъекции разима…»
Не вставая с постели, он дотянулся до кармана куртки, вынул крошечную тубу и, наплевав на то, что до положенного часа осталось еще долго, впрыснул под кожу разим. Пятикратно превышающий дозу нормального человека.
Чужой и такой родной перешепот мыслей исчез из его головы, и Зафс остался наедине с собой. «Я должен уйти, — в который раз за последние дни подумал юноша. — Если разим перестанет блокировать телепатические эманации, меня поймает первая же ловушка в учебном корпусе или на улице, и я погублю родителей. Их запрут в резервации, запретят преподавать или оставят на свободе, но насильственно стерилизуют. Пары латентных телепатов не имеют права на потомство. Мое существование станет их приговором в любом случае. Пока не поздно, я должен исключить себя из жизни семьи Варнаа. Медлить больше нельзя».
О том, что однажды Зафсу придется спасаться бегством, мама и папа говорили неоднократно.
— Не думай о нас, сынок, — увещевала Римма Варнаа. — Что бы ни случилось с нами, ты должен спастись. Это важно, очень и очень важно. Ты — главное, мы только твои помощники.
