Усталые глаза быстро пробежались по сухому тексту. Безукоризненно выписанному калиграфическим почерком. Перо, зажатое в королевских пальцах, опустилось на лист бумаги, и поставило знак, укрепив его оттиском печати на фамильном перстне.
* * *
— Феникс! — окликнул «ловца удачи» Тард, когда погрузка была окончена.
Карнаж свалил в фургон последний мешок сухарей и снял с ветки оставленную там куртку и ножны с оружием. Гном терпеливо ждал, пока полукровка снарядится и, хлопнув по козлам своей лапищей, крикнул:
— Порхай сюда, птичка, разговор есть!
Бритва кивнул одному из помощников, чтобы тот дал команду трогаться, и обоз медленно двинулся, выезжая обратно на тракт, с которого свернул на ночевку к небольшому купеческому биваку.
«Ловец удачи» уселся возле гнома, и тот понукнул лошадей. Когда повозка выбралась на тракт, Тард обернулся и посмотрел на завязший в грязи фургон циркачей, который с руганью вытаскивали несколько крепких парней под руководством маэстро. Бритва зло сплюнул и натянул поводья.
— Слушай сюда, Феникс, — негромко начал гном, — хотел спросить, насколько твое наполовину сильванийское благородие благородно?
— Не понимаю о чем ты?
— Ах, не понимаешь, ну тогда объясню доходчивее. У тебя при дворе Драйла родственничков не затесалось случаем? Папаша твой вроде бы в графах ходил?
— Если и были, то давно отправились в обители Сильвана, — нахмурилсяКарнаж. — А что такое?
— Это плохо, — заключил гном. — Значит взять под свое крылышко эльфье чадо, которое мы дружно освобождали из лап храмовниц, не сможешь. Конечно, позабавились мы на славу, но жрицы вашу акробатку в покое точно не оставят и нас всех вместе с ней тоже.
— К чему ты клонишь?
— Да к тому, что на границе нас встретят. Клянусь бородой, что встретят! И там уже этим патентом никого не испугаешь.
Ехавший рядом с повозкой рыжий гном, правая рука Тарда в отряде, зло усмехнулся:
— Бритва, да пес с ними, с этими остроухими! Проедем всей кучей и не пикнут!
— Ты, Гортт, видать крепко с дуба рухнул? — убийца драконов выразительно постучал кулаком о борт повозки. — Повоевать с сильванийскими стражами надумал? Валяй! Срежут они своими шпажками чуб твой рыжий и всего делов. Вообще, иди-ка поторопи тех, кто застрял! Нам тут до вечера ждать нет резону.
Гортт проворчал что-то нечленораздельное в свою встопорщенную бороду, пригладил чуб на макушке и поворотил лошадь.
— Откуда вы знаете маэстро? — поинтересовался Феникс
— Да он в Швигебурге, было дело, выступал. Здорово они нас тогда позабавили. Потом ещё вместе как-то обозом ехали. Вот прям как сейчас. Я вот таких как он уважаю очень. Вокруг нищета, раздрай, грабеж и черти чего творится, а он людям радость дарит считай задарма. Его даже разбойники на трактах не трогают ни у нас, ни в Феларах. Все мы пешком под стол ходили, когда ещё его отец и дед по миру колесили, а мы на представлениях ихних смеялись до колик. Кто же из самострела пальнет считай в собственное детство, которое по тракту мимо тебя проезжает?
Карнаж отвернулся и замолчал, глядя на темнеющий лес, стеной возвышавшийся за обочиной. Рука гнома легла ему на плечо.
— Ты чего? — Тард отдернул руку едва коснувшись огненно-красных перьев на спине полукровки, словно обжегшись о них.
— Так как быть? — спросил Феникс.
— Черт знает, что эта жрица удумает. Может приказать схватить циркачей за то, что укрывали эльфье дитя все то время, пока она была маленькой. Ведь маэстро нередко проезжал через Сильванию, но Клара прятала малышку. Вот в этот раз не углядела. Да и какая она малышка? Девке скоро семнадцатый год стукнет! Вот храмовницы и взъелись!
— Получается, что даже если мы отдадим ее храму, то…
— То все равно рискнем жизнью маэстро, — безжалостно закончил Тард. — Давай-ка начистоту, Феникс? Полюбовно с жрицами не договориться. Под опеку её взять ты не сможешь, потому что не дворянского титула, да и кровь у тебя та ещё. Наш патент тоже не защита. Извиняй, но на границе не такие лопухи, чтобы не понять, что убийца драконов из нее, как из собачьего хвоста сито! А маэстро неплохо годится для виселицы. Здесь против него и храмовницы, и указ короля о возвращении потерянных детей леса. Клара — дура! Могла бы хоть сообщить сильванийцам раньше о том, что у них дитя эльфьей крови.
— Они бы забрали её, — возразил Карнаж.
— Да у них своих забот хватало! Нужна им еще одна сирота? Нет, я понимаю, у Клары, как говорили, погибли два сына и муж сгинул на войне. Дом сгорел. Конечно, ей бы хотелось…
— Дом сгорел, потому что её ведьмой считали. Скажи, неужели ты бы осудил, когда она случайно нашла этого эльфийского ребенка, ведь у неё самой никогда не было ни семьи, ни детей? Она заменила своим племянникам мать, когда та умерла, и ухаживала сколько могла за больным мужем сестры. Так что и дети, и муж не её были.
Тард замолк, не зная чего сказать на такие откровения. Сзади послышались крики и обоз, наконец, тронулся в путь.
— Но я бы не сказал, что Клара заменила той девке мать, — наконец проворчал Бритваю — Уживаются они как кошка с собакой.
— Она не хотела, чтобы Нэй, когда подрастет, стыдилась своей приемной родительницы. Так с Кларой уже было. Вот и получилось, будто бы весь бродячий цирк воспитал, — Карнаж выпрямил спину и размял затекшие плечи.
— Нэй? — хмыкнул Тард. — Ну что ж, буду хоть знать имя нашей проблемы.
Наемница незаметно подъехала сзади на своей гнедой лошади и внимательно слушала разговор полукровки и гнома.
— Могу кое-что предложить, — тронула она за плечо «ловца удачи», с чьей стороны и ехала.
— Будем рады! — убийца драконов передал поводья «ловцу удачи» и откупорил флягу.
— Это вряд ли, — усмехнувшись, ответила полуэльфка, — особенно это катается нашего Феникса.
— С чего ты взяла? — у полукровки появилось недоброе предчувствие.
— Ну… Она же такая милая, эта Нэй, — наемница как-то особенно выделила имя эльфийки.
— Договаривай, оторва, — осклабился гном.
— Ей скоро семнадцать, как я слышала? — уточнила полуэльфка.
Оба на козлах дружно кивнули, плохо понимая к чему она клонит.
— Сильванийское совершеннолетие… — промурлыкала наемница. — Время сделать выбор и служить Сильвану. А тем, кто покинул по каким-то причинам леса, вернуться. Зов крови и тому подобный бред, но можно выбрать и свободу. Отречься от Сильвана…
— Замолкни! — угрожающе прорычал Карнаж.
— Черт возьми! — протянул Тард. — Она дело говорит. Добро! Идите вдвоем и потолкуйте с этой Нэй. Пусть сама выберет. «Отрекшиеся» считаются теми, кто никогда не был по сути истинными эльфами, значит маэстро все это время укрывал и не эльфье чадо вовсе, понимаешь?
Карнаж молча кивнул и слез с козел. Наемница отвернулась от испепеляющего взгляда его золотых глаз.
Храмовницы держались позади жрицы. Неприметная тропа среди деревьев вела на тракт. Молчание леса не нарушали даже сороки, когда мимо шествовали сверкавшие доспехами сильванийские воительницы, ведущие под уздцы своих коней. Эльфийки многозначительно переглядывались и тоже хранили молчание. А жрица стремилась вперед, не обращая внимания на хлещущие ветви деревьев. В руках она сжимала аккуратно сложенный кусок белой ткани. В её глазах, в их глубине, бушевало пламя. Иногда она зажмуривалась и её пальцы ловили редкие, горькие слезинки. Сколько ненависти, сожаления — сумбурный поток эмоций изливался и циркулировал в ее душе, не находя успокоения.
Одинокий музыкант у тракта, молодой сильваниец, который выбрался сюда, чтобы побыть в одиночестве, прикрыв глаза наигрывал тихую мелодию на флейте среди наступающих сумерек. Легкая рубаха с распущенной шнуровкой скрывала то, как от холода дрожит его молодое тело. Ветер, проносившийся по тракту, развевал волосы молодого романтика, чья возлюбленная не пришла к нему сегодня. И он, одиноким силуэтом стоял и ждал звезд на небосклоне, чтобы спросить у них, почему ему сегодня осталось одиночество.
