А его братья шокировано вытаращили глаза, глядя на корчащегося родственника, а затем парни очень нехорошо посмотрели на меня.
— Ты труп, смерд! — злобно выдохнул один из них, налившись дурной кровью. — Я заставлю тебя целовать сапоги моего брата!
И чтобы делом подкрепить свои слова, он стал поспешно расстёгивать кобуру. Но я, в отличие от него, носил револьвер не в кобуре, а в кармане. Поэтому уже через пару секунд дуло моего верного оружия смотрело в лоб козла. Он замер, облизал губы и презрительно бросил:
— Ты не осмелишься, щенок! За убийство дворянина тебя отправят на виселицу.
— Так я могу не убивать, а покалечить, — с глумливой улыбкой сказал я и направил револьвер на его промежность. Все три брата разом побелели, представив, чем это грозит.
А тот, на чьи причиндалы уставился ствол оружия, рефлекторно свёл колени и прорычал:
— Ежели ты сделаешь это, то подпишешь себе смертный приговор! Ты даже не знаешь, кто мы такие. За нами стоят такие люди… Если ты только услышишь их имена, то сразу станешь униженно просить прощения! Лучше опусти револьвер, встань на колени и моли нас о пощаде!
И тут третий брат решил поиграть в героя. Его рука медленно скользнула под полу шубы, но я не дал ему шанса выхватить оружие или пергамент. Резко перевёл на него револьвер и нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Холодный ветерок быстро унёс пороховые газы. А на тротуар упал ещё один ублюдок. Он заскулил точно побитая собака и стал зажимать рану в бедре.
Его братья посмотрели на меня, как на смертника. И тот, который прикусил язык, не вставая, удивлённо прошамкал окровавленными губами:
— Да кто зе… ты такой, мерзавес?
Я не успел ответить ему какой-то остротой. Невдалеке раздался пронзительный свист полицейского свистка. И весь наш квартет, хотя нет, не квартет, был же ещё извозчик и лошади. Короче, все мы увидели спешащих к нам полицейских в мундирах.
Братья сразу же наперебой стали злорадно исходить ядом:
— Всё, тебе конец! Жди встречи с темницей! Повесят, как пить дать, повесят! Я скоро буду хохотать над твоим поганым трупом, щенок! Ты за всё ответишь!
И они сразу же наперебой стали рассказывать подбежавшим полицейским «правдивую» историю событий. Дескать, они попросили меня остановить для них извозчика, а потом я ни с того ни с сего начал размахивать револьвером. Одного брата в ногу ранил, а второй из-за него язык прикусил. И если надо будет, то извозчик может всё подтвердить. Мужичок на козлах вздрогнул, когда услышал, что его втянули в разборки дворян. А затем пугливо поёжился, заметив с какой злостью на него смотрит наконец-то поднявшийся на ноги старший из братьев.
Полицейский с хмурым лицом спросил у извозчика:
— То, что поведали эти господа, правда?
— Угу, — угукнул тот, втянул голову в плечи и отвернулся, дабы не смотреть на меня.
Старший брат довольно ощерился и ожёг меня пламенным взглядом. Полицейский же спросил у него:
— Ваше имя, сударь?
— Пётр Мамонов, а это мои братья. Мы из прославленного рода Мамоновых, — высокомерно ответил он, покосившись на своих братьев. Оба стояли подле него, включая того, который прежде был ранен мой в ногу. От раны его избавил артефакт в виде браслета. Последний прежде покоился на руке подранка. Но как только подбежали полицейские и зафиксировали факт ранения, он лихорадочно стянул артефакт с запястья и приложил его к пулевому отверстию. Рана исчезла буквально за десяток секунд, после чего браслет поменял цвет. Он из серебристого стал мертвенно-чёрным.
Между тем полицейский спросил и у меня:
— Ваше имя, сударь?
— Иван Корбутов, — просто ответил я и увидел, как у всех начинают меняться лица. На рожах братьев появилось недоверие. Извозчик побледнел от страха. А вот полицейский торопливо уточнил, словно увидел своего кумира: — Вы тот самый Иван Корбутов? Герой битвы на Безымянном поле?! Один из сильнейших молодых некромантов поколения? Вам ещё благоволит Корсаков… ой, это я лишнее ляпнул, простите, сударь.
— Да, это всё я, — скучающим голосом произнёс я и почесал щеку.
— А я вас видел, господин Корбутов! Тогда на улицах города, когда вы вместе с армией вернулись в столицу! — заявил другой полицейский, сияя восторженными глазами. — Я в тот раз следил за порядком среди горожан, которые приветствовали победителей Повелителя мёртвых. То-то мне сейчас ваше лицо показалось знакомым. Позвольте пожать вашу руку?
Я милостиво кивнул. И оба полицейских по очереди рьяно потрясли мою ладонь. Братья же стали неуверенно топтаться и переглядываться. В их глазах поселилась растерянность, а затем вся троица принялась заискивающе улыбаться. Прямо скажем, их такой поворот событий выбил из колеи и размозжил мозги об асфальт. Они же не ожидали, что обычный с виду юнец окажется столь знаменитым магом, да ещё к которому расположен сам Корсаков, ныне управляющий империей. Вот ребята и обделались. И они теперь не знали, что им делать. Как выйти из ситуации? Они же оболгали меня, пытались унизить, угрожали… За такое весь их род может отправиться на каменоломни, ну, ежели я окажусь злопамятным и пожалуюсь Корсакову.
Все эти мысли отчётливо читались на лице старшего урода, который, побледнем как полотно, мучительно искал выход. Но вдруг в его глазах сверкнула какая-то идея.
Он картинно схватился за голову, застонал и стал покаянно лепетать:
— Ох, судари! Солгал я! Но не по злому умыслу. Хмель помутил мой разум. Не так всё было, как я поведал вам… — и он рассказал полицейским, как всё было на самом деле, напирая на то, что перебрал бухлишка в ресторации.
— А разум ваших братьев и извозчика тоже хмель помутил? — спросил один из полицейских, скрывая ироничную усмешку.
— Вероятно, — буркнул старший и уткнулся взглядом в тротуар. — Получается, что мы не имеем претензий к господину Корбутову. Он был в своём праве. Мы с братьями приносим ему искренние извинения и готовы рублём или делом загладить свою вину.
— Каждый может оступиться, но за всё надо платить. Я считаю, что ваша плата будет составлять двадцать тысяч рублей. И отдадите вы их в фонд помощи вдовам и сиротам, чьи отцы погибли в сражениях, защищая нашу Отчизну, — патриотично отчеканил я, заметив восхищение в глазах полицейских. Братья же рьяно закивали, точно китайские болванчики. Похоже, они были рады тому, что так легко отделались.
После этого я залез-таки в бричку и не попросил, а приказал полицейским:
— Господа, удостоверьтесь, что деньги дошли до фонда. Всего вам доброго.
Те откозыряли мне. А я улыбнулся и назвал извозчику адрес. Тот поспешно кивнул и погнал бричку к цели.
Бедолага молчал всю дорогу. Сгорбился и старался казаться меньше, с ужасом ожидая барского гнева. Но его не последовало. Уже перед воротами академии я сказал ему, что не гневаюсь. Мужичок мигом расцвёл и даже стал отказываться от платы. Но я всё равно сунул ему рубли и потопал в общагу.
В холле общежития меня перехватила комендантша. Она с улыбкой передала мне книжечку, которую ранее принёс слуга Корсаковых. А я, в свою очередь, поблагодарил женщину, взял посылку и притопал в свою комнату, в которой увидел Шурика за необычным занятием. Он развалился на кровати и почитывал какой-то женский роман.
Но когда я вошёл в комнату, братец тотчас пугливо сунул книгу под подушку и смущённо пролепетал:
— Быстро ты вертался.
— На что это ты намекаешь? — притворно вознегодовал я, снимая верхнюю одежду. — Что я скорострел?
— Скорострел? Не. Куда тебе. Алёшка быстрее стреляет, — серьёзно заявил братец. — Да и к чему ты вспомнил о скорости стрельбы?
— Проехали, — усмехнулся я и уселся за стол вместе с книжечкой Корсаковой. Открыл её и стал читать. Так-с, вид магии, название заклятия, его сила, действие и визуальное описание. Рун, и правда, ни на одной странице не оказалось. Но материал между тем был очень познавательным. Я принялся со всей серьёзностью читать книжечку. И вскоре даже Шурик заинтересовался тем, что я там так увлечённо читаю. Он подсел ко мне и тоже стал читать.
