он аж залюбовался профилем. Нет, все-таки тридцать. – Вы наказали их за то, что они не сделали этого сразу. Ваши солдаты убивали тех, кто стоял у них на пути, насиловали женщин, грабили всех подряд!
Захар слегка улыбнулся.
– Сбежавшие глупцы добрались-таки до вашего рудника. У страха глаза велики, госпожа Ортленна. Они немного сгустили краски. Кстати, можно узнать, что сейчас с этими беглецами?
– Мы привезли их. В знак наших добрых намерений. Они сейчас в машине, голые и связанные.
Он рассмеялся.
– Видите, вы оказались суровее к ним, чем мы! И вы еще нас боитесь?
– Их почти не били. Почти. Мне… было трудно удержать людей, – призналась она, ломая пальцы. – Мы насмотрелись на то, как Ен Пиран поступал с нашими пленными. Но они почти целы. Вы можете их забрать.
– На что они нам? – небрежно отмахнулся Захар. – Нормальных работников из беглецов не получится. Увезите их обратно, и пусть ваши люди отведут душу.
Ортленна передернулась.
– Вы очень жестокий человек, господин Зальцштадтер.
– Да, – просто кивнул он. – Работа такая.
– Вы сделаете нам поблажку, господин Зальцштадтер? Мы пришли к вам сами. Я… – ее голос дрогнул, – я пришла сама.
– Ваш директор – мужчина, – понимающе проговорил Захар. Послал вместо себя женщину. Трус. Нет, разумный человек: надавить на жалость, соблазнить – мужчина не справится. А все равно трус.
– У нас нет директора, – сказала она. – Беррейн Шшер покончил с собой. Он не выдержал…
Трус и слабак. Отправился отдыхать и взвалил все на женщину. Теперь она тащит воз вместо него. Она не покончит с собой. Была бы девочкой – может, да. Но матери не трусят. Не скидывают ответственность со своих плеч.
– У нас здесь было такое… – она вцепилась в чашку – видно, чтобы не переломать себе пальцы окончательно. – Ен Пиран… Он сказал, что будет убивать наших, пока мы не уберемся с Нлакиса. Мы хотели убраться! – она говорила торопливым шепотом, боясь остановиться: остановится – заплачет. – Мы попытались угнать корабль у гъдеан, но нас разбили наголову. Ен Пиран сказал, что мы обнаглели. Что за нашу наглость будут платить другие. Он…
– Я видел это, – прервал ее Захар, понимая, что истерика где-то близко. – Не нужно.
– Наш директор не смог с этим жить. Он не знал, что делать.
– А вы смогли, – он аккуратно вынул чашку из ее ледяных рук и, обхватив их ладонями, подышал теплым. – Я уважаю сильных. Вы хорошо себя чувствуете? У вас руки холодные.
Она негромко засмеялась, пряча слезы:
– Я же шитанн!
– Ну да, – Захар улыбнулся. – Я и забыл.
Он отошел подлить горячего чая.
– Между вами, шитанн, и гъдеанами есть небольшая разница, госпожа Ортленна.
Она печально кивнула:
– Мы – ваши вечные враги, да? Я знала, что это бессмысленно. Вы не примете нашу сдачу. Вы будете убивать. Пощадите хотя бы кетреййи, дайте им вернуться домой.
Захар покачал головой. О чем она думает? Что за кошмар она держит в себе? И впрямь впору удивляться, как она с этим жива до сих пор.
– Да, вы наши извечные враги, госпожа Ортленна. Привычные и родные. Герои анекдотов и сказок. Вы – наши враги, но мы с вами не воюем. Мы воюем с Гъде.
Она подняла на него изумленные глаза. Не знает?
– Вы вообще в курсе, что творится в мире?
– У нас проблемы со связью. Последняя бомбардировка повредила несколько антенн.
– Пейте чай, госпожа Ортленна, – он пододвинул ей свежую заварку. – Сахар вон возьмите. Пейте и слушайте. Ту видеозапись, что сломила вашего директора, поймал наш крейсер. Не прошло и нескольких часов, как гъдеанский флагман был уничтожен, а затем два других эсминца. Вы же не думаете, что эскадра Ена Пирана по доброй воле покинула сектор Нлакиса? Они просто удрали, когда на подмогу крейсеру пришли еще четыре корабля. Одним из условий окончания войны наш координатор назвала смерть Ена Пирана. Только одним из них, не считая возмещения издержек и морального ущерба Земле и Раю.
– И Раю? – лицо Ортленны слегка ожило.
– Так было объявлено. Вы – наши союзники в этой войне. Враги нашего врага. Между Землей и Раем подписан договор. Поэтому – да, я не приму вашу сдачу.
Он подошел к окну, стал вполоборота, любуясь одновременно зелеными солнечными бликами и враз похорошевшей Ортленной. Может, ей и тридцати нет.
– Нлакис теперь под юрисдикцией Земли, это так. Однако мы не собираемся гнать отсюда прежних хозяев. Тех, кто самонадеянно и безосновательно полагал себя таковыми – да. Они заплатят и по законам бизнеса, и по законам войны. Но ваш рудник принадлежит вам, как и раньше. Можете вывезти весь траинит, добытый вами прежде, когда Нлакис был территорией Рая. Вы можете также продолжить добычу, а о налоге на землепользование мы поговорим отдельно. Когда вы успокоитесь и решите проблемы, которые считаете первоочередными.
Захар шагнул к столу мимо растерявшейся Ортленны, замершей с чашкой в руке, и, достав с полки замаскированную папками бутылку, набулькал ей в чай:
– Это поможет.
Мрланк вошел в рубку, слегка покачиваясь от тяжести, но с гордо поднятой головой. В рубке находилось несколько человек, отнесшихся к его появлению скорее отрицательно, но это его не смутило. Игнорируя взгляды, он подошел к тому, кого считал главным, положил к его ногам добычу и победно мявкнул.
Йозеф огорченно сморщился.
– Вот блин! И не знал, что у меня на корабле такое водится.
Перед ним лежала, задрав кверху безвольные лапки, толстая мышь. Дохлая. Умершая явно не своей смертью, в этом он разбирался.
– Молодец, – сказал он Мрланку и почесал котенку ухо, стоящее торчком. От второго остался лоскуток. – Жрать ее будешь?
Мрланк согласно наклонил голову и, ухватив добычу за тонкий хвост, поволок ее из рубки. Он уже усвоил, что поедание убитых тварей в присутствии двуногих богов расстраивает последних. Оптимальная тактика: продемонстрировать им жертву, получить одобрение и сожрать ее где-нибудь в укромном уголке.
Не то чтобы его не кормили. Отходы на кухне всегда имелись, а пилоты периодически баловали любимца то молоком, то колбаской. Но Мрланк, родившийся на улице, считал, что еды много не бывает. Однажды двуногие устроили эксперимент: сколько сосисок он способен съесть. В итоге все остались без сосисок, а котенок не мог встать: лапки оказались короче, чем раздувшееся пузо, и он потешно балансировал на нем, как эквилибрист на шаре.
А еще Мрланк был ревнивым собственником. Летающая обитель двуногих богов являлась его территорией, и никакой иной твари он не намеревался позволять тут разгуливать. Будь то муха, таракан, мышь или даже собака. Он, правда, не совсем представлял, как справился бы с большим псом, но решимости постоять за свое это не убавляло. К счастью, собак на «Ийоне» не было. Собака не слишком подходит для проживания на корабле: где ее выгуливать-то? К тому же за время супружеской жизни капитан Гржельчик приобрел к
