в нерушимых жизненных принципах человека. Плечи его безвольно опали. Глаза смотрели растерянно, и выглядел он жалко.
— Я боюсь, Сюр.
— Чего ты боишься?
— А вдруг я больше не смогу быть с Руди, как в тот вечер. На меня что-то нашло такое… а потом ушло… Понимаешь, я боюсь, что она надо мной будет смеяться… презирать. Она такая… И вы все тоже будете смеяться надо мной. Это очень обидно. Понимаешь?
Сюр подошел и обнял Гумара.
— Брат, у меня никого, кроме тебя и Руди, тут нет. Как я буду над тобой смеяться? Я что, полный дурень?..
— Да…
— Кхм… Проехали. Я хочу, чтобы ты был счастлив и доволен. Это все твои пустые страхи. Поверь, Руди нужен ты, а не этот неповторимый секс. Хотя если ты захочешь, то и он будет. Это зависит от твоего желания. Молчун просто усилит твои возможности, и все. Не бойся, иди. Она ждет тебя, брат.
— Правда, Сюр, ждет?
— Да, Гумар, иди. Она тебя очень ждет…
Гумар улыбнулся, хотя улыбка вышла у него вымученной. Он высвободился из объятий Сюра и направился к выходу из бастиона. Сюр смотрел ему вслед.
— Молчун, подскажи его Молчуну, — попросил Сюр, — пусть он его приободрит. А то идет как на казнь. Нам нужен крепкий, сплоченный коллектив…
Сюр обернулся к Маше.
— А теперь скажи мне, девочка, почему ты напала на Гумара?
— Не знаю. Я почувствовала, что он неправ, оскорбляя меня…
— У тебя появились чувства? — удивился Сюр.
— Мы хотим быть как люди. Любить, чувствовать, чтобы нас уважали…
— Интересно. А «мы» — это кто?.. Хотя постой. Я догадываюсь, кто «мы». Это ты и Алла. Так?
— Да. Я и Алла.
— И кто тут среди вас главный такой?.. — Сюр усмехнулся. — Хотя догадываюсь. Алла! — громко позвал Сюр, и за открытой створкой ворот раздалось шевеление.
— Я тут, дорогой, — проворковала стройная шатенка и поспешила на зов.
— Алла, что ты тут устроила? Маша после общения с тобой сильно изменилась, стала агрессивной.
— Дорогой, это действует ее программа защиты личности. Я послала ее поговорить с Гумаром, чтобы он поговорил Руди…
— Она поговорила, — поправил ее Сюр. — Маша — женщина. Надо правильно выражаться. Тебе что, не установили программу правильной речи?
— Установили, дорогой. Я пытаюсь освоить речь самостоятельно, это развивает мой интеллект. Ты против?
— Нет, не против, это даже забавно. Но почему ты сама не пошла и не поговорила с Гумаром, а послала Машу?
— Она больше меня жила. Она взрослая и имеет больше опыта общения с людьми.
— Смешно. Жила больше на пару месяцев, и она уже взрослая. По тебе тоже не скажешь, что ты ребенок… Что же мне с вами делать? Вы, я так понимаю, усваиваете модель поведения человека… копируя нас. Я в общем-то не против, но только без насилия над нашим маленьким коллективом. Без моего приказа руки не распускайте… Это образное выражение насилия, когда вы хватаете и душите человека руками, понятно?
— Понятно. Мы не будем распускать руки и ноги тоже, — кивнула Алла.
— Ага, — поддакнула Маша, — и ноги тоже.
— И вот что еще, девочки, — вспомнил Сюр. — Гумар не плохой. Он хороший.
— Понятно. Гумар хороший, — в один голос произнесли оба андроида.
— Ну если понятно, то идите по своим делам. А я продолжу осмотр…
Алла и Маша ушли. Сюр посмотрел на равнодушно смотрящего им вслед Эдика и подумал: «Как хорошо, что Эдику не делали перепрошивку программы очеловечивания. Уж очень это хлопотное дело — общаться с развивающимся андроидом».
Гумар нашел Руди в бассейне. Увидев его, девушка отплыла на другой конец бассейна. Настороженно бросила на него взгляд. Но Гумар неожиданно твердо произнес:
— Сюда плыви.
И Руди, сама того не понимая почему, подчинилась. Подплыла и снизу вверх трогательно посмотрела на парня. Он был несколько смущен, но выглядел уверенно.
— Поговорить хочу, — немного хрипловато произнес он.
Руди вылезла из воды и села на бортик бассейна, выжала руками мокрые волосы и, дав себе время успокоиться, спросила:
— О чем?
— О нас с тобой. Ты мне нравишься, и я хотел бы быть… — он на миг замялся, — твоим парнем, Руди. Что скажешь?
Руди посветлела. Счастливая улыбка озарила ее лицо, она не выдержала, вскочила и бросилась ему на шею.
— Скажу, что я счастлива, Гумар. — Она уткнулась носом ему в грудь, спрятала от него свое довольное лицо, и ее ноздри уловили горьковатый, пьянящий аромат мужского тела…
Жизнь на корабле вошла в свой привычный, повседневный, сонливый ритм. Вахта, отдых, гиперпрыжок, снова вахта… Корабль, заполненный трофейным оборудованием военного предназначения, потерял часть свободного пространства. У потолка появились камеры слежения и системы противоабордажной защиты. В закрытых бронированных шкафах, в коридорах и на этажах ждали своего часа штурмовые дроны. В жилом секторе и в рубке управления кораблем расположили индивидуальные капсулы спасения (ИКС), или, как их назвал Сюр, капсулы последнего шанса. В случае разрушения корабля они должны дать возможность членам экипажа пережить его гибель.
Сюр, лишившись возможности проводить время за дегустацией напитков, состряпанных из спирта, нашел себе все-таки применение.
Прослужив год писарем в штабе отдельного артиллерийского дивизиона бригады морской пехоты Балтийского флота в городе Балтийске, он стал вспоминать, чем занимались артиллеристы. И первое, что он вспомнил, — это учения.
Пристроил в морпехи непутевого парня контр-адмирал дядя Изя. Сначала Сюр был подносчиком снарядов. Он бегал от ящиков со снарядами к самоходке и, обливаясь обильным потом, подавал тяжелые снаряды и заряды к ним в лючок заряжающему. А затем Сюр пообтерся, вспомнил свои «профессиональные» навыки, проявил способность быть полезным и устроился в штаб.
Заполнял формуляры, чертил схемы и писал планы для предстоящих учений, составлял отчеты о расходе боеприпасов, вел учет личного состава и писал конспекты командирам. Кроме этого, добывал сигареты, коньяк и водку. Умел вовремя поднести кальян начальнику штаба и приказ о присвоении себе звания сержанта. Так плодотворно, избегая тяжелого, изнурительного труда солдата, провел свой год службы на благо Родины. Но свой первый учебный выход в море он запомнил навсегда.
Артдивизион погрузили на БДК [6], и суровым октябрьским утром, укрытые мелким моросящим дождем и туманом, небольшой эскадрой под охранением двух фрегатов вышли в поход. Сюр был еще зеленым, неопытным бойцом, на котором форма держалась как на чучеле. Бойцы отдыхали, а он внешне стойко, с отборными матами внутри, вместе с другими салагами нес нескончаемую вахту дневального.
Когда прозвучала боевая тревога и БДК приблизился к берегу высадки морского десанта, он выходил последним.
Не успев экипироваться, Сюр проклиная дядю Изю, сопровождаемый руганью и пинками сержанта-контрактника, тащил свое снаряжение с собой. Сюр, пыхтя, на грани паники, с трудом забрался на броню БТР
