Казимирович боится подтверждения рассказам китайца.
А что, намного проще и легче жить и получать стабильный доход, не зная и не задумываясь о том, что этим самым причиняешь кому-то сильные страдания.
Таким образом мой управляющий оберегает себя от правды.
Возможно, на его месте я, будь я управляющим, сделал бы так же. Но я владелец этого рудника. Это моя кровь создала защитное поле, которое не позволяет монстру уйти из пещеры. Поэтому за его страдания полную ответственность несу я. А значит, я не имею права сбегать от правды.
Поэтому я взял факел и шагнул в пещеру, хотя мне на самом деле хотелось бежать отсюда подальше. Потому что из пещеры шло такое давление, что у меня подкашивались ноги. И это у входа! А что будет, когда мы пройдём вглубь?
Что ж, недолго осталось быть в неведении. Как пройдём — узнаем!
Я шёл и осматривал стены в поисках следов крови монстра. Ведь если раненый монстр заходил в свою пещеру, то он наверняка касался боками стен. А значит, на стенах должны быть следы крови.
— Добрыня Всеславович, — обратился я к управляющему. — А как выглядят кристаллы в естественной среде, так сказать?
— Они появляются друзами, вырастают за несколько дней. И тут очень важно их вовремя собрать.
— А что будет, если друзы не собрать вовремя? — спросил я.
— Они врастают в стены и становятся камнем. Такие магические кристаллы очень тяжело обрабатывать. На наших установках сделать это точно невозможно. Правда, такие кристаллы стоят намного дороже, чем наши. А те, которые вовремя срезали, ещё достаточно пластичные и легче поддаются обработке. Но они меньше держат магию, а потому дешевле.
— А кто-то производит застаревшие кристаллы? — спросил я.
— Нет, — покачал головой Добрыня Всеславович. — Я про такое не знаю. — И почесав затылок, добавил: — Вообще-то это не рентабельно. Такие кристаллы если и обрабатывают, то только настоящие фанаты своего дела. И это точно штучный товар.
— Интересно было бы взглянуть на такой кристалл… — пробормотал я.
— Я ни разу таких не видел, — ответил Добрыня Всеславович.
Мы некоторое время помолчали.
Не знаю, о чём думал управляющий заводом. А вот я подумал о том, что возможно, это было бы гуманнее — использовать уже образовавшиеся старые залежи.
С другой стороны, гуманнее оно конечно гуманнее. Но вот доход точно упадёт.
Блин! И о чём я думаю? Живое существо страдает!
Нет, сначала я должен во всём разобраться! Слишком ответственное решение! Ведь если я освобожу зверя, то могут пострадать люди. А если не освобожу, то зверь и дальше будет мучиться.
— И где же кристаллы вырастают? В каких-то определённых коридорах пещеры? — спросил я.
— В общем-то да, — сказал Добрыня Всеславович. — Есть коридоры, где чаще всего появляются друзы. А есть где редко.
— Вы отведёте меня туда, где чаще всего? — попросил я.
Добрыня Всеславович нахмурился.
— Это может быть опасно, барин, — сказал он. — Я думаю, мы поищем сначала в безопасных рукавах.
Я понимал, что если буду настаивать, то буду выглядеть, как капризный избалованный подросток, которые лезет, куда не надо. Но, с другой стороны, если я туда не залезу, то как же я узнаю, что к чему.
Лучше всего, конечно, было бы увидеть зверя своими глазами. Потому что рассказать можно всё что угодно.
Не то чтобы я не доверял Мо Сяню — у него не было интереса обманывать меня. Но…
Но, это мой завод! И я несу ответственность за то, что происходит тут. А потому, я должен знать истину, я должен увидеть зверя!
— Я понимаю ваше желание уберечь меня от неприятностей, — сказал я Добрыне Всеславовичу. — Но прошу вас провести меня в тот коридор, где друзы вырастают чаще всего.
Добрыня Всеславович посмотрел на меня.
Я выдержал его взгляд.
Наконец он тяжело вздохнул и опустил плечи.
— Как скажете, барин, — обречённо произнёс он.
Вооружившись факелами, мы с Добрыней Всеславовичем и ещё четырьмя рабочими пошли вглубь пещеры.
Чем дальше мы уходили от края, тем сильнее было давление.
Поначалу пещера шла прямо, потом начали появляться небольшие ответвления. А потом и вовсе основной коридор начал делиться на равноценные ходы.
Добрыня Всеславович шёл, уверенно выбирая направление.
Я так же уверенно шёл за ним.
Пока на одном ответвлении Добрыня Всеславович не повернул направо, в то время как из левого рукава давление ощущалось намного сильнее.
Я остановился на распутье, понимая, что мне нужно туда, откуда идёт давление.
Добрыня Всеславович тоже остановился и с удивлением посмотрел на меня.
— Что-то случилось, барин? — спросил он.
— А почему вы выбрали именно этот проход? — спросил в ответ я.
Добрыня Всеславович досадливо вздохнул. А мужики, которые шли с нами, начали тревожно переглядываться. Но пока молчали.
— Владимир Дмитриевич, вы же просили показать места, где друзы появляются чаще, — сказал управляющий. — Вот туда я вас и веду!
— А там что? — спросил я, кивнув в сторону левого рукава.
— Да ничего там такого нет! — Добрыня Всеславович почти не скрывал раздражения.
Но мне на его раздражение было пофиг.
— Я хочу там посмотреть! — сказал я и снова кивнул в сторону левого рукава.
Мужики зашушукались, но не вмешивались.
— Я бы вам не советовал ходить где попало, — Добрыня Всеславович попытался надавить на меня голосом.
— А то что? — спросил я с усмешкой.
Добрыня Всеславович нахмурился.
— А то будет плохо, — ответил он.
— Вы это, барин, — выступил вперёд один из мужиков. — Слушайте Добрыню Всеславовича. Он всегда знает, где будут друзы. Чутьё у него.
Я иначе посмотрел на управляющего.
— Чутьё, говоришь? — спросил я и добавил: — У меня тоже чутьё… И я пойду сюда!
А потом развернулся и зашагал по левому проходу.
С одной стороны, я понимал управляющего — ему нужно было и мне угодить, и проследить, чтобы я не пострадал.
Вот только мне нужно было совсем другое — я хотел разобраться, что происходит на заводе и на руднике, а потому должен был рискнуть.
Свет факела, который я нёс, отражался от стен пещеры и терялся в темноте. Давление росло, показывая, что я правильно выбрал направление.
Что касается управляющего и мужиков, они шли следом за мной.
