хрипло проговорил Ануират, останавливаясь в паре десятков шагов. – Ты видел её?
Колдун склонил голову набок, переводя взгляд на псов. Те принюхивались, силясь различить его запах среди тяжёлых ароматов благовоний, которыми маг предварительно окурил себя в целях предосторожности. Благовония не только маскировали запах его тела, но и притупляли звериный нюх. Зная силу противника, её всегда можно было направить против него.
– Увы, – ответил он. – Здесь только я.
– Уходи. Здесь не рады чужакам.
– Мне бы только…
– Уходи. Если заблудился, иди к реке, – Ануират махнул рукой куда-то влево. – Оттуда выйдешь к селению. А там и до Кассара недалеко.
– А если меня разорвут? – Колдун старательно изобразил испуг.
– Мы не тронем, если уйдёшь поскорее, – осклабился охотник и направил на него копьё – не для удара, просто чтобы припугнуть.
В следующий миг псы приглушённо заскулили. Ануират изменился в лице, запоздало учуяв другими своими чувствами…
– Запах Врага! – прорычал он. – Ты несёшь с собой запах Врага!
Колдун тихо рассмеялся.
– Поговорим?
Ануират, опешив от такой дерзости, сморгнул.
– Я знаю, что потерянный наследник трона – у вас. Что вы сделали с ним? Он жив?
«Насколько слово „жив“ вообще применимо в данном случае…»
В следующий миг, подчинившись неуловимой команде, псы бросились на него. Но Колдун был готов. Одно движение пальцев, и песок под его ногами взметнулся вихрем, отбрасывая священных зверей. Он не хотел убивать.
– Что вы сделали с ним? – его голос перекрывал гул песчаной бури, разразившейся не по всей округе, а лишь вокруг них. Эта буря не подпускала к нему охотника и псов, но также и не позволяла Ануират уйти.
Сквозь пелену песка он различал, как сгорбился, меняясь, силуэт стража границы. Псы потерянно взлаивали, силясь прорваться к нему и друг к другу. Рёв перекрыл даже буйство стихии – Ануират ответил на брошенный вызов. Колдун покачал головой и вскинул руку, поводя ею в воздухе. Из тела песка выступили тени, почти неотличимые от живых ша, и устремились к псам, дразня их, зовя за собой. Отвлекшись, он едва не пропустил полетевшее в него копьё. Смелости Ануират было не занимать, как, впрочем, и ненависти, которую они питали ко всему, что породил Владыка Первородного Огня.
– Отвечай, и уйдёшь живым! – Колдун подался вперёд, нанося резкий удар – волна ветра и песка отбросила охотника на несколько шагов, пригнула к земле.
Ануират упрямо силился подняться, взрыкивая, клацая мощными челюстями на едва различимые взглядом тени, проносившиеся мимо него. Колдун рубанул воздух ладонью, и небольшая разразившаяся вокруг них песчаная буря, ограниченная незримой чертой заклинания, хлестнула охотника десятками невидимых плетей, рассекла кожу. Жадный смерч поглотил брызги крови. Ануират взвыл, но сопротивление не оставил. Где-то далеко встревоженно взлаивали псы, преследуя призрачных песчаных чудовищ.
– Буря сожрёт тебя, песок отшлифует твои кости, и даже твой Бог не отзовётся тебе. Что с наследником трона?!
Рычание Ануират захлебнулось. Воину уже не хватало воздуха. Противостоять стихии он не мог. Колдун выдохнул, немного усмиряя бурю между ними, но по-прежнему не подпуская псов. Охотник сидел на песке, опираясь на руки, и дышал тяжело и хрипло, вывалив багровый язык из собачьей пасти. Короткая чёрная шерсть, покрывшая его тело после трансформации, была влажной от крови, сочившейся из множества порезов. Маг поморщился. Говорить в этом облике, соединявшем форму рэмеи и священного пса, Ануират могли с трудом.
– Ты не боишься за себя… но как насчёт твоих псов? – вкрадчиво спросил Колдун.
Охотник упрямо вскинул голову и оскалился. Изумрудные глаза полыхнули ненавистью.
– Псов я не трону, если ответишь. Слово жреца.
Рык заклокотал глубоко в горле Ануират, формируясь в едва разборчивые слова:
– Тебе не добраться до него, Сатехова тварь. Старейшины… не отпустят его…
– Стало быть, жив, – Колдун удовлетворённо кивнул.
Собрав остатки сил, Ануират бросился на него. Миг – и мощные челюсти сомкнутся на горле…
Но буря оказалась быстрее и заживо похоронила охотника под толщей песка. Колдун с сожалением качнул головой и двинулся прочь. Ветер постепенно унимался, и песок опадал за ним, заметая след.
Через некоторое время, уже покинув границу владений Ануират, он услышал издалека тоскливый вой. Вернувшиеся псы оплакивали своего соратника.
* * *
Верховным Жрецом Ваэссира в Таур-Дуат во все времена был Император – тот, кто вмещал и воплощал в себе Силу божественного предка. Этот титул закреплялся за каждым Владыкой сразу же после прохождения ритуала призыва Силы и последующего восхождения на трон. Но на Императоре лежало слишком много задач, чтобы он мог заниматься делами храмов Ваэссира в той мере, в которой занимались культами своих Божеств другие жрецы. И потому издревле в культе Ваэссира существовал титул Первого Жреца, наместника Владыки в храмах, носитель которого исполнял те же задачи, что и Верховные Жрецы Империи, посвятившие свою жизнь другим Богам. Власть Первых Жрецов Ваэссира была велика и в некоторых аспектах жизни Империи почти приравнивалась к власти самого Императора, подобно тому, как наместники правителя властвуют над вверенной им вотчиной после назначения Владыкой.
Ныне титул этот вот уже пятнадцатый год носил мудрый Хенемсу, и был он примерно десятью годами моложе Хатепера. Но даже не Хенемсу предстояло провести таинство. Секенэф заявил, что проведёт ритуал возвращения брата в род лично, при двух необходимых свидетелях, жрецах Ваэссира высшей ступени посвящения – самого Хенемсу и любого по его выбору.
Стихией Первого Эмхет была сияющая чистота небес, ясный свет животворящего солнца. И хотя тёмные крылья ночи лучше оберегают всякую тайну, верным временем столь важного ритуала стал час, когда Ладья Амна уже воссияла на горизонте, и небесный огонь набрал свою силу. Все свои дела этого дня Император отложил, безраздельно посвятив своё внимание тому, чему предстояло свершиться. Хатепер не мог не отметить этот шаг, всю важность момента. В конце концов, тайным желанием Секенэфа все эти годы оставалось, чтобы брат никогда не покидал прямую ветвь. А душой Хатепер никогда и не покидал. Всем собой он был и оставался Эмхет прямой ветви, и Ваэссир никогда не лишал его всей полноты Своего благословения. Но в глазах других акт возвращения станет важнейшей вехой нынешних событий, дарующей такое необходимое нынче народу чувство надёжности и защищённости. Сегодня, когда Хатепер выйдет из храма, все узна́ют: случись самое страшное, бремя власти будет кому подхватить, и руки эти крепки и надёжны, а их мощь хорошо известна имперской элите.
Внутренний двор храма со святилищем, в котором возносили молитвы Ваэссиру члены императорского рода, сегодня был закрыт даже для жрецов – кроме тех, что выступят свидетелями ритуала. Тишина была непривычной, но
