совершенно не стеснялась своей наготы, совсем не обращая внимания на суетящихся рядом людей, глядя на них лишь отдавая указания. Кайсара уже взяла в руки спешно принесенную кружку, и я почувствовал, как она понемногу вливает в меня молоко с медом. Удивительно знакомый вкус детства.
Стоило сделать несколько глотков, как по телу разлилось приятное тепло, навалилась сонливость, и я вновь отключился — только в этот раз мягко заснул, а не провалился в тяжелое беспамятство. Несколько раз просыпался, балансируя между сном и явью, раз за разом вновь опускаясь в пучины накатывающей боли и холодного мрака, откуда меня каждый раз вытаскивало живительное тепло прижимающихся девушек.
Третье осознанное пробуждение было самым наполненным по ощущениям. Похоже, все системы организма наконец включились полностью, и я чувствовал теперь себя как раньше. Вместе с болью, конечно — она так никуда и не ушла, просто притихла, да и я к ней попривык.
Сейчас, кстати, рядом со мной только одна из девушек. Не могу понять кто: в комнате «ночь», темно — шторы задвинуты почти полностью, так что даже не видно кто рядом со мной. Я повернулся было в попытке рассмотреть кто рядом, но не успел — девушка скользнула вниз под одеяло, и я почувствовал горячие поцелуи на шее, груди, животе… Откинувшись на подушку, просто закрыл глаза.
Не очень уверен, что это не сон, но, если сон — просыпаться не хочу.
В четвертый раз (или в третий, не очень уверен, что прошлый раз мне не приснился), открыл глаза свежим и бодрым. В комнате светло, рядом никого нет. В смысле — в постели рядом, так-то Марина в кресле сидит, носом клюет.
Пошевелил руками, ногами. Напряг поочередно разные группы мышцы. Боли — прямо боли как недавно, не было. Но ощущения конечно, как будто вчера по физическим нагрузкам упоролся так, что организм спасибо не скажет. Было у меня такое, когда на байдарках в первый раз по реке сплавлялся: на следующее утро даже почистить зубы испытание, руки работать просто отказывались. Ложку ко рту поднести — мучение. Сейчас подобные ощущения, но по всему телу, болят все мышцы.
Хотя это конечно не идет ни в какое сравнение с тем, что было в первые дни.
Поняв, что могу двигаться, приподнялся на подушке, поправил одеяло и замер в удивлении. Руки не мои. Да, я был готов к этому, но одно дело знать, а другое — столкнуться в реальности.
Присмотрелся. Чуть более смуглая чему у меня прежнего кожа, более тонкие и длинные пальцы — как у пианиста, запястья не такие широкие. Да и вообще я стал тоньше — все же неделя, если не больше, в больничной койке почти без питания даром не прошли. Хочешь похудеть? Спроси меня как!
Вот, опять какая-то дичь в голову лезет. Значит, все в порядке.
Марина уже услышала шорохи, вскинулась. Крикнула что-то, в комнату вбежало несколько медиков, чуть погодя появилась Кайсара. Потом был допрос — специалисты в халатах задали мне сотни вопросов, после пришел черед проверок реакций. И только потом мне разрешили встать с кровати.
Ноги переставлял с трудом. Кстати, тоже не мои — по виду, конечно, с ощущениями все в порядке. Размер ступни прежний остался, но сами ноги стали немного длиннее. Всего на три с половиной сантиметра, но сколько мучений эти сантиметры мне принесли — как раз сейчас доктор объяснял, что увеличить мне рост на десять-двадцать сантиметров было бы гораздо более проще и безболезненнее.
Все параметры моего тела претерпели изменения, и теперь я, уже точно, стал копией Марка Юлия Птолемея Септимия. Все еще не мое имя, менять надо будет. В смысле Марк Юлий — теперь навсегда, до самой смерти, а вот Птолемей Септимий можно будет заменить уже через пару месяцев. Когда официально стану взрослым, перевалив рубеж (его) двадцати семи лет и смогу менять фамилию.
Идти было трудно, так что Марина и Кайсара держались рядом, в готовности помочь. Но мне, конечно, хотелось до зеркала дойти самому. Хотя ощущения те еще — как будто по раскаленным гвоздям шагаю, вместо одежды нацепив на себя железную деву.
Первый раз я сегодня самостоятельно встал с кровати, и первый раз сейчас должен посмотреть в зеркало. Серьезное испытание — Кайсара предупреждала, что может случиться нервный срыв, поэтому они вместе с Мариной сейчас рядом.
Дошел, глянул. Из зеркала в ответ на меня смотрел совершенно незнакомый молодой человек. Чуть смуглый, темноволосый, на фоне чего заметно ярко выделяются голубые глаза. Не мой цвет, а почему — даже думать не хочу. Начал думать о том, что тот, что в зеркале, даже с больничной худобой и растрепанными волосами на героя светской хроники похож, словно сошедшего с обложки модного журнала.
Теперь мне надо сопоставить себя и его.
— Я, — ткнул я себя пальцем в грудь, и незнакомец в зеркале жест повторил. — И там я, — показал я на зеркало.
Ничего. Никаких переживаний, отклика в душе. Ну, стал я выглядеть по-другому, почему это меня должно ввергнуть в пучину нервного срыва?
Пфф, а разговоров-то было.
— Ты в порядке? — тронула меня за руку Кайсара.
— Абсолютно, — кивнул я. — Можно обратно в кроватку?
Вот в кроватку оказалось нельзя: с сегодняшнего дня начиналась программа реабилитации. И повели меня, предсказуемо, в термы. Где, после получаса в розовом бассейне я настолько расслабился, что до массажного стола Кайсара с Мариной меня провождали, передав четверым массажисткам. Чернокожие девушки — те же самые, что мяли меня здесь во время откровенного разговора с Кайсарой. Только тогда массаж был в удовольствие, сейчас же пытка, словно через камнедробилку пропустили. Я справился и ни разу не закричал, хотя были сомнения и мысли позвать на помощь. Не раз и не два возникало ощущение, что массажистки — агенты врагов фамилии, которые просто решили устроить мне такую изощренную казнь.
Массаж продолжался более часа, но — что удивительно, со стола я встал самостоятельно, свежим, передвигаясь без чужой помощи и довольно бодро. Даже поблагодарил мучительниц, крайне удивленный результатом.
До обеда Кайсары рядом больше не было, сопровождала меня в процедурах только Марина. Видимо, как ответственная. Вот после обеда она исчезла, а меня, судя по всему, ожидал серьезный разговор — потому что меня одели в черный с золотом мундир гвардии фамилии, и вывели из терм. Проехались немного на белом открытом автомобиле, вышли у дворца, на питерский метро Кировский завод похожего.
Похож на метро Кировский
