Вдруг под руками что-то неприятно завибрировало, глаза ослепило короткой вспышкой, ноги почему-то на миг подогнулись, дав слабину. Все закончилось так же неожиданно, как началось – Влад опять стоял на пирамидке «блинов», под колпаком. Только вокруг все радикально изменилось. Вместо хаоса изломанного бетона над головой ровный серый потолок. Такие же стены вокруг, и пол чистый – никакой рухляди.
Шахта из вертикальной стала горизонтальной, и к тому же кто-то успел сделать в ней генеральную уборку – слой обломков исчез.
Влад еще не успел осмыслить свершившееся, как странный колпак внезапно затрещал, по нему пробежали всполохи электрических разрядов. Затем все потухло, ноздри защекотало острым запашком химической гари.
Еще раз осмотрев колпак и все вокруг, он пришел к фантастическому выводу. Это устройство не что иное, как навороченный лифт, переправляющий людей из одного места в другое. Видимо, он случайно его активировал, после чего и оказался здесь. В его время подобной технологии не было – похоже, в обиход она вошла гораздо позже. Где он теперь благодаря ей очутился, Влад не имел ни малейшего представления. Впрочем, как было и на прежнем месте, перед ним – заброшенное подземелье.
Как вернуться назад, он не знал, к тому же колпак, похоже, спекся. Видимо, перенос окончательно доконал дряхлую аппаратуру. Влад остался без случайных спутников – где их искать, понятия не имел. Некрасиво получилось – небось решат, что он их бросил, не желая обременять себя слабаками.
Пол под ногами завибрировал, в луче фонаря змеей пробежала трещина по стене, натужно затрещал разрываемый бетон. Все стихло так же мгновенно, как началось, лишь издали донесся непонятный рокочущий звук. Скорее всего, шум обвала.
Похоже, и впрямь землетрясение. Разрушив непроницаемую для времени оболочку бункера, оно продолжало сражаться с подземельем. Возможно, именно этот процесс разбудил дремлющий «лифт-телепорт». И он же может похоронить Влада окончательно.
Убираться отсюда надо, и как можно быстрее.
Влад уже давно потерял счет поворотам и всевозможным лестницам или провалам, которые, будто издеваясь, заводили все ниже и ниже. Попытки выиграть у глубины хотя бы метр иногда приводили к локальным успехам, но затем он неизбежно наталкивался на очередной завал или тупик, после чего приходилось идти на попятную.
Ситуация его беспокоила, но не казалась безнадежной. Люди – создания упрямые, один раз что-то начав, могут продолжать заниматься этим очень долго. Вот и здесь, соорудив, наверное, еще в годы первых пятилеток грязный подвал под цехом, продолжали в соревновательном духе, как в то время было принято: глубже, больше, быстрее.
Влад не знал, насколько глубоко забрались подземные сооружения промзоны в его эпоху, но не сомневался – все было очень серьезно. Государство тогда на всем, что касалось войны, не экономило, и при всей секретности даже облезлые коты на помойке прекрасно знали, чем занимаются в цехах за высокими бетонными заборами. По заслуживающим доверия слухам, занимались многим, в том числе и совсем уж грязно-гадким, оставляющим после себя горы никому не нужных отходов, опасных до неприличия. Уже в эпоху победы над красным империализмом и здравым смыслом проблему этих самых отходов популисты всех мастей поднимали неоднократно, главным образом – с целью выбить финансы якобы на их переработку в экологически полезный продукт или хотя бы на безопасное захоронение. Денег, как правило, не давали под предлогом того, что нет соответствующей технологии, а если и есть, то все равно средства разворуют до последней копейки, а главное – не поделятся. Ну раз так, пусть лежит это «добро» и дальше.
Если верить всем разговорам, то «добра» этого в подземных хранилищах скопилось столько, что хватило бы весь город покрыть трехметровым слоем. Но даже если сбавить пару нолей на неизбежное преувеличение, то с учетом истины «дыма без огня не бывает», можно предположить, что ме́ста под промзоной хватало для хранения всей той заразы, которую десятилетиями стахановскими темпами выдавали цеха нескольких «ящиков». Имелся даже излишек площадей, и теперь его отдавали на откуп коммерсантам повышенной сомнительности и непризнанным гениям в области борьбы с естественным ходом времени.
А еще ходили слухи, что в рамках программы поднятия отечественной науки планировалось создание нового подземного комплекса – под лаборатории и опытные цеха, где будут создаваться шедевры отечественного наностроения. Российские наночастицы – самые громадные в мире, пусть все знают наших!
Влад этими проблемами никогда не интересовался, но в уши залетало и даже задерживалось – на память не жаловался. Почему бы не предположить, что пустая болтовня в итоге привела к практическому результату? В умершие после прихода новых времен цеха вернулась жизнь, из подземелий попросили убраться хозяев складов китайского ширпотреба и шампиньонных ферм. Ну а потом там начали заниматься тем же, чем прежде: копать все глубже и глубже.
И, похоже, выкопали на его голову…
То, через что сейчас пробирался Влад, смахивало на пирог, добрую треть которого источили геометрически озабоченные черви разных видов. Причем сделано это было не одновременно: некоторые тоннели выглядели если не новенькими, то хотя бы относительно прилично, другие же больше походили на природные пещеры, чем на дело рук человеческих. Причем не те пещеры, куда туристов за деньги водят, а то замшелое убожество, где снимают фильмы ужасов про маньяка с красным топором, ведро кетчупа и толпу американских студентов с одной извилиной на семерых. В этих норах было сыро, под ногами хлюпало, с потолка свешивалась какая-то липкая мерзость, похожая на гнилые гнойные бинты. Имейся выбор, он бы в подобные места нос не совал, но подземелье не оставляло других вариантов.
В тех тоннелях и залах, которые сохранились лучше, как правило, находиться было так же неприятно. Покосившиеся своды грозили обвалом, под ногами хватало воды, среди потеков на стенах ползали жирные мокрицы. Местами встречались груды грязного ржавого хлама, раньше, несомненно, являвшегося ценным оборудованием или стратегическими запасами чего-то крайне важного, что полагается хранить на глубинах, недоступных даже для атомной бомбардировки.
Как-то некстати начали вспоминаться рассказы о тысячах цистерн с отходами производства нервно-паралитических газов и о штабелях снарядов, начиненных штаммами бубонной чумы и сибирской язвы. Если это хоть на йоту правда, то стенки емкостей должна была постигнуть та же участь, что и двери бункера. И куда потом делось содержимое? Можно предположить, что не стало спорить с законом всемирного тяготения и потекло в нижележащие подземелья. Возможно, то, что сейчас хлюпает под ногами, одновременно убивает его…
