— Дуэль?
— Д-да!!! — Поднявшись из-за парты, выплюнул из себя он.
— Ну и отлично, — улыбнулся я ему и виновато поклонился его очаровательной коллеге по парте. Та смущенно фыркнула и отвернулась.
А мне соседки не досталось, увы. Да и парта — последняя, хоть и центрального ряда. Зато все затылки недоброжелателей как на ладони.
— Ян, выйди из класса! — Холод учительского голоса моментально сковал эмоции ученика — до арктической безнадежности и тоски. Даже меня легонько зацепило.
— Ну Ма-арь Степа-ановна-а…
— Тетрадь оставь, сколько успел, на столько и оценю.
Тоскливо скрипнула дверь за поверженным противником. Улыбка сама наползла на лицо — но я вовремя прикрыл ее рукой, изображая глубокую задумчивость о судьбе писателя.
— Максим, тетрадь на проверку.
— Да, Марья Степановна, — подхватив тетрадь, через мгновение бережно уложил ее перед глазами преподавателя.
— Хм, — через массивную оправу глянули на меня умные карие глаза. — Один в один?
— Хорошая память, — чуть виновато развел я руками.
— А знаки препинания где потерял? — Улыбнулась ледяная леди уголками губ.
— Я предпочитаю ставить их в самом конце, — доверительно поделился. — Для интриги.
— Какой еще интриги?
— Всегда есть шанс, что я поставлю их правильно, — вздохнул и отвел взгляд.
— Иди, ставь, — протянула она мне рабочую тетрадь обратно. — Интриган.
Вот только последнее слово было сказано совсем с другим смыслом. Но вроде, обошлось.
Сел на свое место и привычно оглядел класс, тут же наткнувшись на внимательный взгляд Пашки Зубова. Что-то он целый день на меня сегодня смотрит, но и сам не подходит, а когда я решил подойти замириться — угрем выскользнул в коридор, да так ловко, что не догнать. Явно задумал недоброе.
Хрипло запели динамики в коридоре, обозначая перемену. Странная тут школа — вместо резкого звонка целая песня, да еще перед каждым уроком разная. Зато не перепутать, какой сейчас по счету. Вот и сейчас вполне понятно — пятый и, вроде как, последний на сегодня, завершен.
— Тетради на угол стола!
Последний раз с тоской взглянув на расставленные запятые, отложил свой труд в сторону. Надеюсь, мне повезет сегодня… Если не с изложением, так хотя бы выцепить Пашку и поговорить. Вот он, кстати, пытается успеть записать какую-то мысль, пока учительница медленно вытягивает тетрадь из под его ручки. Сложив все вещи в кейс (а у меня есть кейс!), приготовился к захвату будущего друга.
— Можете идти. Максим, задержись.
Аж все поникло внутри от вида, как Пашка быстро складывает свои вещи в портфель (пф!) и вылетает из класса, глянув в мою сторону напоследок. Но ничего, от моей дружбы еще никто не уходил.
— Да, Марья Степановна? — Убрав хищный оскал, мило улыбнулся я преподавателю.
— Камеры, — изящный палец с острым ногтиком указал на завитушки в гардинах и портреты научных деятелей, развешенные по стенам. — Монитор, — указала она на плоскость стола.
— Здорово, — согласился, потыкав пальцем по иконкам экрана. — А вам тут, кстати, сообщение от Котика.
— Руки! Так вот, Максим, я прекрасно видела, что ты делал на последней парте. Эта запись так же есть в архиве школы. Ты понимаешь, к чему я веду?
— Можно получить копию? — Загорелся я взглядом.
Все-таки, навесом, через две головы и целый ряд! Федор точно оценит.
— Чтобы такого на моих уроках больше не было. — Прикрыв глаза, вздохнула она.
— Хорошо, — покаянно качнул головой, отведя взгляд.
Быстрее бы, пока шансы догнать Пашку не исчезли вовсе. Проще соглашаться.
— И перед Яном извинись. Никаких драк!
— Давайте вы мне просто двойку поставите? Можно две. — Поскучневшим голосом произнес я, отвернувшись к окну.
Темные тучи, лениво собиравшиеся с самого утра, разразились-таки ливнем, закрывая вид из окна потоками воды. Вот только Пашку это не задержит — его встречают на машине. Так что я снова опоздал с разговором. Может, обойтись без него? А можно ли подружиться без участия второго человека?
— Максим, ты меня слушаешь? Ты ведь намеренно его спровоцировал.
— Ставьте три двойки. — Качнул плечами.
— Ладно, пусть родители с тобой разбираются. — Обреченно вздохнув, прервала она затянувшуюся паузу. — Давай дневник, — требовательно потянулась рука в мою сторону.
— Вот, — положил я на стол одну из двух абсолютно одинаковых книжиц с императорской короной на обложке.
Опыт небольшого бизнеса уже научил, что лучше иметь несколько отчетностей, чтобы не портить настроение проверяющим.
— Пусть твой папа напишет мне ответ на этой же странице, — произнесла Марья Степановна, продолжая украшать красивым почерком разлинованный лист.
Провал. Хотя в поле для оценок не отыскалось ни одной двойки.
— Оценки за поведение ставить нельзя, — прокомментировала она мой удивленный и благодарный взгляд. — Но мое мнение о тебе будет выше, если драки не состоится.
Серьезный аргумент. Тем более, что Ян и без того достаточно напуган, так как знает, за что его будут бить. Да и отцу будет мало радости, если его снова вызовут в школу.
— Я подумаю над этим, — со всей ответственностью уверил ее, забирая дневник.
Вредно менять свое мнение на ходу, без серьезного и вдумчивого торга. Иначе ценить его совсем перестанут.
— Хотелось бы верить, — задумчиво произнесли мне в спину, когда я медленно и солидно удалялся к двери.
Впрочем, солидности той было ровно до закрытия двери, после чего последовал стремительный рывок на первый этаж, к парадному входу. Я все еще мог успеть за Пашкой!
Только и возле входа его тоже не оказалось — ни возле самой двери, ни около расписания, и даже в раздевалке не оказалось знакомой черной куртки.
— О, Максим, — окликнули меня с правой стороны обширного холла.
Рядом с массивными шкафами, за толстыми стеклами которых томились узниками шоколадные батончики и чипсы (когда-нибудь, я освобожу их всех), деловито управлялся с кофейным аппаратом Руслан Артемьевич — тот самый, с помощью которого нам удалось устроиться в эту школу. Хотя должность его я так и не узнал — в расписании его фамилии не было, а те учителя, которых я спрашивал, отчего-то добавляли слово «господин» перед его именем и кратко обозначали «в руководстве».
— А я тебя как раз жду, — протянул он мне пластиковый стаканчик, наполненный чем-то горячим и волнительно-шоколадным. — Угощайся.
— Спасибо, — с благодарностью отозвался я, прислушиваясь к горячей волне блаженства, устремившейся к желудку.
— Найдется пять минут на беседу?
