Им нельзя врать. Вообще — своим солдатам нельзя врать, но этим — в особенности. Они умны. Они как морские пехотинцы, только очень умные. Они умеют анализировать информацию и делать выводы, потому что именно этим и приходится заниматься за линией фронта, на тысячу километров от своих. И они четко чувствуют ложь — как и все достаточно честные люди. Врать им нельзя...
— За этим как-то стоят немцы. Я сам не знаю, как, но стоят. Один урод из них приказал меня списать как ненужного свидетеля, и если бы не другой немец, честный человек — меня бы не было в живых. Сейчас они заметают следы, прикрывают свою ж...
Даже при таком свете — было видно, как нехорошо прищурился тюлень.
— Так вот почему они так заворошились...
— Да. Есть один человек, который может много знать. Очень много знать про все это. Может, есть и другие — но я знаю только этого. Немцы захотят его похитить или убрать. Они уже обвинили нас в том, что мы выпустили из рук ядерные материалы в Персии, скрыли от международного сообщества незаконные ядерные исследования и то, к чему они привели. Они могут потребовать международного суда над нами и выплаты значительных компенсаций за нанесенный вред. А нам только этого не хватало сейчас. Этот человек — не может не знать, что произошло. И он — неподалеку от нас.
— Где конкретно?
— За Рагузой, самая граница Монтенегро. Я говорю вам это потому, что хочу высадиться там. Вместе с небольшой группой. Но возможно — придется столкнуться с немцами. С превосходящими силами немцев.
— Немцев... А мы готовы, господин адмирал. Только скажите. Немцы так немцы...
Авианосная группа Барбароссы.
ТДК Бавария
— Господа, внимание...
Ответственный за планирование оперативный офицер — хлопнул в ладоши. На Баварии — был поднят штандарт командующего эскадрой, старший по званию эскадры, коммодор[14], барон Людвиг фон унд цу Зинненберг прибыл на Баварию для оперативного совещания. Бавария — в отличие от Барбароссы была спущена на воду всего шесть лет назад, и у нее был намного лучше оснащенный оперативный центр. Так что — совещание было уместно провести именно здесь, а не на Баварии, построенной еще под самолеты с взлетной массой 10-12 тонн.
Все собрались вокруг стола. Стол — представлял собой экран, причем экран, которым можно было управлять мануально, руками. Как коммуникатор — только с экраном четыре метра на два.
— Господа, последние снимки цели. Как видите — активное движение.
На экране — и в самом деле было видно активное движение охраны. Это была запись, полученная с беспилотника.
— Они могут смотаться в любой момент — сказал один из офицеров.
— Господа, я вижу вертолет. Мы можем вывести его из строя? — поинтересовался капитан, коснувшись соответствующего места на экране, чтобы увеличить
— Можем, герр коммодор. Беспилотник вооружен.
— Тогда они уйдут на машинах — сказал Ирлмайер — прямо сейчас. Удар по вертолетной площадке — и они уже в пути. Мы никогда их не найдем. Надо направить подразделение десанта прямо сейчас.
— Площадка не зачищена. Там могут быть ракетные установки. Это территория третьей страны, у нас нет приказа...
— Господа... — Ирлмайер старался сдерживаться, но получалось плохо — я, генерал-лейтенант сил полиции, начальник четвертого отдела РСХА приказываю вам провести высадку немедленно. В качестве гарантии — я намерен лично присутствовать в первом вертолете, который пойдет к цели. Мои полномочия должны быть вам известны. Кто-то не понимает смысла слова «немедленно»?
В русском флоте — человека, столь оскорбительным образом посмевшего разговаривать с мореманами — скорее всего, послали бы на три всем известные, особо не стесняясь присутствия командира ударного соединения. Тот факт, что он принадлежал бы... скажем к МВД лишь прибавило бы презрения — в армии недолюбливали «шпиков» и считали, что сам факт того, что шпики носят офицерские погоны и имеют звания как у них есть позор военного сословья. Но не в Германии — в Германии было принято подчиняться, а спецслужбы любили, а не презирали, как в России. Все-таки — Германия есть Германия.
— БПЛА может остаться у цели и нанести удар, если только мы увидим угрозу для вертолетов — один из офицеров перевел разговор в деловое русло...
Вертолет...
Это был Мессершмидт, лицензионный русский Сикорский, способный перевозить шестьдесят бойцов со всем снаряжением на расстояние в полторы тысячи километров без дозаправки. Рабочая лошадка специальных сил и военно-морских соединений, намного превосходящий по популярности CH-46 Боинг-Пясецкий[15] — эти вертолеты всегда оказывались там, где начиналось полное дерьмо. Они вывозили беженцев в безопасную зону, доставляли к цели ударные отряды морской пехоты, перевозили бронетранспортеры и гаубицы. Морские пехотинцы звали его «тюлень», в рейхсвере — «старая тетушка». Вот и сейчас — морские пехотинцы с Баварии, многим из которых не было и двадцати пяти — привычно готовились к бою, обмениваясь всякими шуточками. В отличие от них Ирлмайеру — было совсем не смешно.
Чертовы ублюдки — откуда у них бомба? Они что — подорвали сами себя? Господи, поверить невозможно...
В кармане — задергался телефон, необычный — спутниковый. Ирлмайер посмотрел — Хайсслер! Чертов сукин сын, нашелся-таки.
— Ирлмайер, на связи!
— Герр генерал, это Хайсслер.
— Черт бы тебя побрал, где ты?
— Мы уже в Германии. Путь отхода не сработал.
— Знаю, тут черти что творится. В Риме взорвали... неважно. Задание выполнено?
— Не совсем, герр генерал.
— То есть? Что с бароном?
— На том свете...
Хоть что-то хорошее.
— А второй.
— Он сбежал, герр генерал.
— Что?! Как он мог сбежать?
— Начался бой, герр генерал. Итальянцы — послали полный десантный батальон, чтобы захватить объект. Они десантировались на парашютах, мы вынуждены были принять бой, и мне нужен был каждый человек, способный держать в руках оружие. Их было всемеро больше, чем нас. Второй человек сражался с нами, а потом — ушел.
— Что значит — ушел?! Ты его упустил?
— Герр генерал, там была полная неразбериха. Мы вынуждены были...
— Убирайся из Швейцарии, живо...
— Есть...
С тоской — Ирлмайер подумал, что, скорее всего — Хайслер просто смотрел в другую сторону, когда русский уходил. Он такое не раз видел в Африке. Для тех, кто ставить свою жизнь на кон в скоротечном бою — враг ближе и роднее чем тот, кто отдает приказы. И учитывая то, как они облажались, как облажался он сам — можно было это даже понять.
