— А ты себе что-нибудь радостное на винт не намотаешь? — уточнил я на всякий случай. — Насколько я понимаю, тут что с самим лечением, что со средствами предохранения… как бы не очень, верно?
— Средства есть, качество и вправду того… толстые они, — вздохнул Федька. — Ты это… если на ту сторону уйдешь, оттуда нормальных подкинуть не сможешь?
— Думаешь, что за мной проход останется? — засмеялся я над такой федькиной практичностью.
— Ну, кто знает? — ответил он рассудительно. — А вдруг?
— Федька, обещаю: если проход останется, буду в него каждый месяц по ящику гандонов закидывать. И чем там трипер лечат?
— Блин, я бы тебе тогда тут памятник поставил, — сказал Федька мечтательно. — Половину ящика сам бы пользовал, со второй половины озолотился бы.
— Так в месяц же, — напомнил я. — Не многовато будет? Сотрешься начисто.
— Не, нормально, я тогда с такими резинками тут первый парень на деревне буду.
— Ну-ну.
Додж лихо катил по недавно прочищенной дороге, негромко рыча мотором и погромыхивая задним бортом кузова. Надо будет там резинки какие-то проложить, что ли… про презервативы заговорили и что-то вспомнилось.
Мы приехали рановато, но и Кирилл появился чуть раньше, чем договорились, весь из себя возбужденный и радостный.
— Ну что, Кирюха, готов к увлекательному забегу в ширину? — приобнял его за плечо Федька.
— К такому я всегда готов, как юный пионер, — решительно ответил тот.
— Ну и прекрасно, грузимся.
Кабина в додже трехместная, так что втиснулись легко. По пути на заправку завернули, стрелка уровня топлива болталась у красной черты. Додж по сравнению с кюбелем жрет куда интенсивней, нет в мире абсолютного совершенства. Но все равно больше нравится. Потом уже направились к КПП.
— Федь, самим покупать туда ничего не надо? — уточнил я на всякий случай, когда ехали мимо магазинов на Советской.
— Не, у Мишани все есть. Хошь те пиво, хошь те водка, хошь те винцо и настойки всякие. У него же клиентура, для них запасается. К тому же платят ему так, что за такие бабки и побегать можно. И грузовичок "шевроле" выделили.
— А куда едем-то? — заинтересовался Кирилл.
— На природу с баней и эуталями, — объяснил ему Федька, после чего строго спросил: — Возражения будут?
— Возражения? Да ты че? — захохотал тот.
Нормально, клиент поплыл, похоже. Договоримся. Я сунул руку в нагрудный карман дубленки, достал оттуда заранее отложенную пачку чеков, протянул Кириллу:
— Держи. У нас потом еще культурная программа, так чтобы ты себя нормально чувствовал. Годится?
— Ну, — кивнул Кирилл и деньги взял легко, как рыба наживку.
* * *
Насчет исключительного качества "Бани у Мишани" Федька не обманул. Парилка была просторной и просто великолепной, с мостков можно было на выбор сигануть как в сугроб, так и в прорубь, а предбанник был с хорошую гостиную, с длинным столом, с широкими лавками, на стенах шкуры — весь требуемый антураж. Легко представляется, как здесь отцы города резвятся.
Стол тоже был хоть куда, полный набор со специализацией "под водочку". Тут и грибки соленые с маринованными, и огурчики с помидорчиками, и всякие копчености. От горячего мы отказались, тут одними закусками брюхо набьешь под пробку, так что смысла нет.
Федька с Кириллом пили водку, причем, на мой взгляд, излишне налегая, а я же официально придерживался "клюковки", при этом беззастенчиво подменяя ее время от времени клюквенным морсом. Мне и машину потом вести, и вообще соображать надо, я здесь все же по делу. Если о развлечениях говорить, то я бы лучше с Настей в "Сандуны" поехал, мне так как-то веселее.
Кирилл мои надежды оправдывал на все сто. После того, как расселись в предбаннике и приняли "по чуть-чуть", ему резко захорошело. Он стал говорлив, навязчив, развязен, шумен. Через час, примерно, после того как мы засели за стол, не забывая париться, привезли "этуалей". Одну я узнал сразу — это оказалась Пилипчук Галина Антоновна, та самая "Галя с Москвы", что вместе со мной была на инструктаже у Милославского после того, как провалилась в Отстойник. Второй была круглолицая и малость дебелая, хотя и симпатичная девка, представившаяся как Оля. При их появлении Кирилл что-то совсем начал поводья рвать, много гикал и кричал, так, что его даже разок пришлось успокоить кратким устным внушением, чтобы меру знал.
"Галя с Москвы" меня, к удивлению моему, узнала и все время норовила пообщаться за жизнь, видать, чувство общности в проблемах располагало ее к доверительности в беседе. Я узнал о том, что она успела "поработать" в Сальцево, но как-то не сошлась в характерах с хозяевами борделя "Грезы", после чего откочевала обратно в Углегорск и как-то сразу пристроилась трудиться при вот этой вот… как это назвать? Базе отдыха, наверное, ублажая все тех же отцов города и нечастых случайных посетителей вроде нас. На жизнь не жаловалась, считала, что повезло. Попутно похвасталась, что не раз была "близко знакома" с Милославским, который тот еще живчик, оказывается, и здесь бывает чуть ли не каждые выходные. И если его компаньоны еще и охоте время уделить любят, то профессор на такие мелочи не отвлекается и охотится только на женский пол.
Ну ты скажи, а я бы про него и не подумал.
Кирилл же разошелся совсем не на шутку, гонялся за девами в непотребном виде, танцевал, все время искал их близости и все время находил, удаляясь в покои, под конец я уже всерьез начал опасаться того, что порядок придется наводить посредством оплеух и вся моя тонкая комбинация по склонению носителя секретной информации на нашу сторону может закончиться провалом. Исключительно по причине моих натянутых нервов. К тому же он пьян был как свинья.
В общем, под конец веселья я выпроводил дев, а Кирилла снова погнал в парилку, затем в сугроб и снова в парилку, чтобы привести его в более или менее потребный вид. Мне еще с ним надо не только разговаривать и договариваться, но еще и делать это так, чтобы он потом не забыл.
Посидели, попили чайку. Кирилл попробовал впасть в мрачно-скандальное настроение из-за того, что у него забрали девиц, но мы его уверили, что банкет еще не закончен, просто мы в другое место собираемся. Это его вдохновило.
— Поехали, Кирюха! — сказал я ему когда он, на мой взгляд, пришел в достаточно протрезвелое состояние. — Нас ждут великие дела.
— Поехали, — пьяно кивнул он. — Дела я люблю.
— Мы все их любим, — добавил Федька, тоже трезвостью не блиставший.
Пока выбирались на улицу, мои спутники запели. И нет чтобы что-то путевое, вроде "Стеньки Разина", что под водку прилично, а "Миллион алых роз", не знаю даже как это и вспомнили. Мишаня, провожая нас, вздохнул тяжко, принял от меня причитающуюся денежную сумму, подобающую долю которой я стряс с Федьки, потому как "этуали" были его идеей, а я с Кирюхой хотел еще в бане побеседовать, да вот не сложилось. Ну а потом мы поехали.
